JК
Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и ренессанса :: Бахтин М М
Страница: 72 из 148Модернистский гротеск, задающий тон его концепции, эту память почти полностью утратил и почти до предела формализовал карнавальное наследие гротескных мотивов и символов.
Каковы же, по Кайзеру, основные особенности гротескной образности?
В определениях Кайзера прежде всего поражает тот общий мрачный и страшный, пугающий тон гротескного мира, который исследователь в нем только и улавливает. На самом же деле такой тон абсолютно чужд всему развитию гротеска до романтизма. Мы уже говорили, что средневековый и ренессансный гротеск, проникнутый карнавальным мироощущением, освобождает мир от всего страшного и пугающего, делает его предельно нестрашным и потому предельно веселым и светлым. Все, что в обычном мире было страшным и пугающим, в карнавальном мире превращается в веселые "смешные страшилища". Страх - это крайнее выражение односторонней и глупой серьезности, побеждаемой смехом (мы встретимся с великолепной разработкой этого мотива у Рабле, в частности, с "темой Мальбрука"). Только в предельно нестрашном мире возможна и та предельная свобода, которая свойственна гротеску.
Для Кайзера же главное в гротескном мире - "нечто враждебное, чуждое и нечеловеческое" ("das Unheimliche, das Verfremdete und Unmenschliche", с. 81).
Особенно подчеркивает Кайзер момент чуждости: "Гротескное - это мир, ставший чужим" ("das Groteske ist die entfremdete Welt", с. 136). Кайзер поясняет это определение, сопоставляя гротеск с миром сказки.
Каковы же, по Кайзеру, основные особенности гротескной образности?
В определениях Кайзера прежде всего поражает тот общий мрачный и страшный, пугающий тон гротескного мира, который исследователь в нем только и улавливает. На самом же деле такой тон абсолютно чужд всему развитию гротеска до романтизма. Мы уже говорили, что средневековый и ренессансный гротеск, проникнутый карнавальным мироощущением, освобождает мир от всего страшного и пугающего, делает его предельно нестрашным и потому предельно веселым и светлым. Все, что в обычном мире было страшным и пугающим, в карнавальном мире превращается в веселые "смешные страшилища". Страх - это крайнее выражение односторонней и глупой серьезности, побеждаемой смехом (мы встретимся с великолепной разработкой этого мотива у Рабле, в частности, с "темой Мальбрука"). Только в предельно нестрашном мире возможна и та предельная свобода, которая свойственна гротеску.
Для Кайзера же главное в гротескном мире - "нечто враждебное, чуждое и нечеловеческое" ("das Unheimliche, das Verfremdete und Unmenschliche", с. 81).
Особенно подчеркивает Кайзер момент чуждости: "Гротескное - это мир, ставший чужим" ("das Groteske ist die entfremdete Welt", с. 136). Кайзер поясняет это определение, сопоставляя гротеск с миром сказки.