JК
Нет повести печальнее на свете... :: Шах Георгий Хосроевич
Страница: 123 из 371В порыве признательности Ром похлопал его по плечу и кинулся вон из ловушки, какой оказались гостеприимные на первый взгляд «Дважды два».
Ула с трепетом наблюдала за всей этой сценой из окна комнаты. Убедившись, что Ром в безопасности, она накинула халат и отворила дверь. В номер ввалился незнакомый ей толстый усатый человек в сопровождении администратора и той самой физы, которая в обед наставляла ее на путь истинный.
– Приношу извинения, синьорита, – елейно сказал толстяк, – но мы обязаны проверить поступивший сигнал общественности.
– Эта мегера и есть ваша общественность? – спросила Ула, указывая на жительницу Милана.
– Я никому не позволю себя оскорблять, – завопила та, – особенно потаскушке, якшающейся с вертопрахами из чужих кланов!
Ула молча подошла к ней и ударила по лицу.
– Что же это делается?! – окончательно разъярилась миланка, хватаясь за щеку. – Я выследила молодых развратников, заботясь о морали вашего клана, – накинулась она на усатого, – а вы молча смотрите, как надо мной совершается безобразная расправа! Я буду жаловаться самому Великому математику, вам не поздоровится.
– Возьмите себя в руки, – хладнокровно сказал толстяк, – вы первая ее оскорбили, и поделом вам.
Ула с трепетом наблюдала за всей этой сценой из окна комнаты. Убедившись, что Ром в безопасности, она накинула халат и отворила дверь. В номер ввалился незнакомый ей толстый усатый человек в сопровождении администратора и той самой физы, которая в обед наставляла ее на путь истинный.
– Приношу извинения, синьорита, – елейно сказал толстяк, – но мы обязаны проверить поступивший сигнал общественности.
– Эта мегера и есть ваша общественность? – спросила Ула, указывая на жительницу Милана.
– Я никому не позволю себя оскорблять, – завопила та, – особенно потаскушке, якшающейся с вертопрахами из чужих кланов!
Ула молча подошла к ней и ударила по лицу.
– Что же это делается?! – окончательно разъярилась миланка, хватаясь за щеку. – Я выследила молодых развратников, заботясь о морали вашего клана, – накинулась она на усатого, – а вы молча смотрите, как надо мной совершается безобразная расправа! Я буду жаловаться самому Великому математику, вам не поздоровится.
– Возьмите себя в руки, – хладнокровно сказал толстяк, – вы первая ее оскорбили, и поделом вам.