JК
Нет повести печальнее на свете... :: Шах Георгий Хосроевич
Страница: 337 из 371Впрочем, приказа не стрелять отдано не было.
Закончив приготовления, Голем решил предъявить осажденным ультиматум. Вначале он собирался изложить его содержание лично, но потом передумал, рассудив, что, вступая в прямые переговоры с преступной бандой, уронит свое достоинство. Кроме того, он просто побоялся связываться с искусными брехунами-универами, которые могли осрамить его в глазах соратников. Общение с Чейзом и пребывание в столице не прошли для Голема даром, он вырастал в политического деятеля.
Сочинив ультиматум, Голем поискал глазами, с кем его отправить. Взгляд его упал на болтавшегося возле начальства ректора.
– Ты кто? – спросил он.
– Я ректор Веронского университета, – представился тот, нервно взлохмачивая голову.
– Отнесешь бумагу бандитам. Причешись только, ходишь растрепанный, как баба.
– Извините, синьор, – растерялся ректор, – я курчав от природы.
– А ты их бриллиантином, – посоветовал командующий. – Пиджачишко застегни, вид у тебя больно расхлябанный.
Он вздохнул, давая понять, что следовало бы подыскать более достойного парламентера, да некогда, подтолкнул ректора в спину. Маститый наставник веронского юношества еле устоял на ногах, безропотно принял всученную ему палку с белой тряпкой на конце и, спотыкаясь, двинулся выполнять задание. Унижения он не ощущал, один только отчаянный животный страх.
Закончив приготовления, Голем решил предъявить осажденным ультиматум. Вначале он собирался изложить его содержание лично, но потом передумал, рассудив, что, вступая в прямые переговоры с преступной бандой, уронит свое достоинство. Кроме того, он просто побоялся связываться с искусными брехунами-универами, которые могли осрамить его в глазах соратников. Общение с Чейзом и пребывание в столице не прошли для Голема даром, он вырастал в политического деятеля.
Сочинив ультиматум, Голем поискал глазами, с кем его отправить. Взгляд его упал на болтавшегося возле начальства ректора.
– Ты кто? – спросил он.
– Я ректор Веронского университета, – представился тот, нервно взлохмачивая голову.
– Отнесешь бумагу бандитам. Причешись только, ходишь растрепанный, как баба.
– Извините, синьор, – растерялся ректор, – я курчав от природы.
– А ты их бриллиантином, – посоветовал командующий. – Пиджачишко застегни, вид у тебя больно расхлябанный.
Он вздохнул, давая понять, что следовало бы подыскать более достойного парламентера, да некогда, подтолкнул ректора в спину. Маститый наставник веронского юношества еле устоял на ногах, безропотно принял всученную ему палку с белой тряпкой на конце и, спотыкаясь, двинулся выполнять задание. Унижения он не ощущал, один только отчаянный животный страх.