Страница:
309 из 373
Слишком часто они болтаются по разнообразнейшим временам, слишком часто сталкиваются с вопиющим раздвоением истории на публичную, общеизвестную и закрытую, настоящую. Отсюда все экстраполяции и доведение до абсурда.
— Подождите, — сказал Кирьянов так, словно Стрекалова рядом и не было. — Так он не врал насчет “черной смерти”?
— В одном он твердо прав, — сказал Кац. — Вам, Костя, нужно поглубже окунуться в библиотечные бездны, коими вы пока что манкируете и пренебрегаете. Зря.
— Читать надо больше, а по бабам шляться меньше, — проворчал Стрекалов, по примеру иных пьяниц моментально переходя от оживления к меланхоличной апатии. — Кого он там закадрил, не знаю, но голову даю на отсечение, что бегает на свиданки к старому корпусу. Как ни встретишь, идет и жмурится, словно сытый кот…
— Не ябедничайте, Антоша, — покривился Кац.
— Я ж не начальству ябедничаю, а так, среди своих… Это уже не ябеда получается, а сплетня. Ежели…
— Антоша, — тихонько сказал Кац. — У нас все-таки поминки…
— Ну, тогда выпьем?
— Таки выпьем. И…
Он вздрогнул и замолчал. Но ничего страшного не случилось — это Раечка, подперев кулаком щеку и тоскливо глядя вдаль, заголосила с той пронзительной русской истовостью, что вызывает у слушателей мурашки вдоль спины и ощущение легкой невесомости:
Суженый мой, ряженый, мне судьбой предсказанный,
без тебя мне белый свет не мил.
|< Пред. 307 308 309 310 311 След. >|