JК
Слепой боец :: Горишняя Юлия
Страница: 557 из 714Третий отскочил в сторону, стоял некоторое время пошатываясь, потом подошел и перерезал возле лежащего ремень, или чем там он был впряжен в волокушу, они потащили дальше вдвоем.
Острые кирпичные обломки под ногами вдруг посыпались вниз, будто в погреб.
Гэвин провалился вместе с ними, и вот здесь с него сорвали тело, здесь, где он падал, — потому что оно застряло в камнях и дальше не смогло пройти.
В тишине был только один звук — точно песок сыплется. И этот звук был страшнее всех, что были до него, потому что это сыпалось, распавшись на мельчайшие свои частички, Время.
Оно не сыпалось много времени, и не сыпалось мало времени, оттого что там, где Время распалось на мельчайшие свои части, уже нельзя этого сказать.
Подушки лап ощущают невероятную и почти забытую вещь: песок, тонкий слой песка веером на гладком полу.
Туда, куда этот странный волк нынче лезет, Гэвин и близко подходить бы не стал, нехорошо там, худо там, много хуже, чем даже во всех здешних худых краях; но что он может? Сидеть и беспокоиться. И Гэвин сидит и беспокоится.
Одним глазом, повернув голову, он посматривает туда, где вдоль по стенам из темноты скалятся своей непонятностью опасные вещи, без сомнения опасные, здесь не бывает неопасных вещей. На них следует посматривать постоянно, на тот случай, если они вздумают прыгнуть.
А вторым глазом он внимательно глядит на то единственное, что тут светится, — прямо впереди, посредине пустого пространства над гладким полом, что-то вроде голубоватой широкой ленты, свернутой причудливо в клубок и висящей в воздухе ни на чем.
Острые кирпичные обломки под ногами вдруг посыпались вниз, будто в погреб.
Гэвин провалился вместе с ними, и вот здесь с него сорвали тело, здесь, где он падал, — потому что оно застряло в камнях и дальше не смогло пройти.
В тишине был только один звук — точно песок сыплется. И этот звук был страшнее всех, что были до него, потому что это сыпалось, распавшись на мельчайшие свои частички, Время.
Оно не сыпалось много времени, и не сыпалось мало времени, оттого что там, где Время распалось на мельчайшие свои части, уже нельзя этого сказать.
Подушки лап ощущают невероятную и почти забытую вещь: песок, тонкий слой песка веером на гладком полу.
Туда, куда этот странный волк нынче лезет, Гэвин и близко подходить бы не стал, нехорошо там, худо там, много хуже, чем даже во всех здешних худых краях; но что он может? Сидеть и беспокоиться. И Гэвин сидит и беспокоится.
Одним глазом, повернув голову, он посматривает туда, где вдоль по стенам из темноты скалятся своей непонятностью опасные вещи, без сомнения опасные, здесь не бывает неопасных вещей. На них следует посматривать постоянно, на тот случай, если они вздумают прыгнуть.
А вторым глазом он внимательно глядит на то единственное, что тут светится, — прямо впереди, посредине пустого пространства над гладким полом, что-то вроде голубоватой широкой ленты, свернутой причудливо в клубок и висящей в воздухе ни на чем.