Облава   ::   Хомченко Василий Фёдорович

— А что Сорокин делал в вашей церкви?

— Отец говорил: осмотрел её, описал, что его интересовало.

— А что интересовало?

— Иконы, книги, роспись на стенах. Крест…

— Крест?

— Ага, крест причащальный. Папа говорил, что он золотой и с бриллиантами.

— Это с такими блестящими стёклышками? — взглянул на Катерину Иванчиков.

— Не стёклышками, — улыбнулась Катерина. — Это драгоценные камни. Дороже золота.

— Ого, дороже золота! — с мальчишеской непосредственностью причмокнул языком Иванчиков. — А Сорокин этот крест не взял?

— Нет, не взял.

— Стоп! — оторвал Сапежка голову от стола, и его узкие глаза-треугольнички нацелились на Катерину. — А ведь креста нет в церкви.

— Сивак взял. Он зашёл к отцу, показал какую-то бумагу, которую составил Сорокин, и потребовал, чтобы отец отдал ему крест. Отец отдал.

— Это уже что-то новое. Для нас новое, — оживился Сапежка. — А где Сивак мог взять ту бумагу?

— Не знаю.

— Вы все время были в деревне, пока банда там находилась? Сорокина среди бандитов не видели? — допытывался Сапежка. — А когда банда покидала село, Сорокина с ними не было?

— Нет, не было его. А папку бандиты в сарае заперли, и комиссар из Москвы был там, — подала голос Ксения, и глаза её опять подёрнулись туманом и стали как две слезинки, готовые вот-вот пролиться.

Сапежка побарабанил пальцами по столу, сдвинул брови, задумался.