Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга I   ::   Штерн Борис Гедальевич

– Что, жарко, товарищ Сковорода? – спросил татаро-монгол, не переставая писать и щуриться от дыма, хотя куда уж щуриться с таким узкоглазием.

Гайдамака немедленно икнул в ответ и с чувством глубокого удовлетворения отметил про себя, что обращение «товарищ» по социальной иерархии выше, лучше, намного лучше, чем «гражданин», но вслух недовольно заметил, что «да», жарко, – жара, ее мать, с утра, и, что «нет», он не товарищ Сковорода, а совсем другой товарищ, и что его вечно путают с бродячим философом Сковородой, потому что фамилия его покойной матушки тоже Сковорода. А сам он товарищ Гайдамака.

И опять икнул.

– С Григорием Саввичем путают? Из Киево-Могилянской академии? – совсем не удивился татаро-монгол. Он устало потянулся, большим пальцем задавил дымящийся окурок в железной пепельнице-ежике, затянулся второй сигаретой, положил ее в пепельницу, третью прикурил от дорогой газовой зажигалки и стал вскрывать новую пачку «Marlboro», – Тот, который велел написать на своем надгробии: «Свiт ловив мене, але не пiймав.»? Знаем, а как же! Знаменитый по тому времени был диссидент.

– Не точно, – сказал Гайдамака.

– Что, простите, не точно?

– Не точно цитируете. Надо так: «Мир ловил меня, по не поймал», – уточнил Гайдамака. – Григорий Саввич эту фразу по-русски сказал.

– Ну, это одно и то же, – уклонился майор от филологического спора на тему, на каком языке писал Григорий Сковорода.