JК
Триумф великого комбинатора, или Возвращение Остапа Бендера :: Леонтьев Борис
Страница: 55 из 365Лица на нем давно не было.
– Я вас спрашиваю, гражданин, – повторил свой вопрос Ишаченко. – Вы кому билет загнали партийный? Вам что, опять морду бить?
– Нет, нет. Да, я виноват. Но товарищ... гражданин... Нельзя же так. Ведь нельзя же ведь так... Вы же помните: тогда еще снег шел. Ведь так? Так.
– Ну, пес смердячий, ты меня вывел...
Так и не мог ничего толком сказать ответработник исполкома Ираклий Давыдович Суржанский. Из его кровоточащих губ, правда, иногда вырывался привычный для него рефрен, впоследствии ставший знаменитым: «Ведь так? Так». Но и его жалкое хлюпанье ровно в час ночи полностью разбилось о придирчивую натуру капитана Ишаченко. Бил капитан контру долго и больно, вкладывая в свои удары вековую ненависть пролетария к паразитирующему классу.
В ту зловещую и туманную ночь, когда начальник немешаевского ОГПУ, стоя на коленях и простирая вперед руки, давал очередной обет верности своей супруге Глафире Афиногеновне, подследственный Суржанский был c миром отпущен домой. Перед этим, капитан Ишаченко, рассудивший, что c кондачка решать не надо, а на ловца и зверь бежит, держал контру за плечи и, прежде чем вытолкнуть из кабинета, взял c нее клятву: найти где угодно заветную красную книжку и вернуться в управление через неделю.
И было так: в три часа ночи раскачивающееся тело Ираклия Давыдовича тяжело двигалось, временами надолго прилипая к обветшалым постройкам проспекта Диктатуры пролетариата.
– Я вас спрашиваю, гражданин, – повторил свой вопрос Ишаченко. – Вы кому билет загнали партийный? Вам что, опять морду бить?
– Нет, нет. Да, я виноват. Но товарищ... гражданин... Нельзя же так. Ведь нельзя же ведь так... Вы же помните: тогда еще снег шел. Ведь так? Так.
– Ну, пес смердячий, ты меня вывел...
Так и не мог ничего толком сказать ответработник исполкома Ираклий Давыдович Суржанский. Из его кровоточащих губ, правда, иногда вырывался привычный для него рефрен, впоследствии ставший знаменитым: «Ведь так? Так». Но и его жалкое хлюпанье ровно в час ночи полностью разбилось о придирчивую натуру капитана Ишаченко. Бил капитан контру долго и больно, вкладывая в свои удары вековую ненависть пролетария к паразитирующему классу.
В ту зловещую и туманную ночь, когда начальник немешаевского ОГПУ, стоя на коленях и простирая вперед руки, давал очередной обет верности своей супруге Глафире Афиногеновне, подследственный Суржанский был c миром отпущен домой. Перед этим, капитан Ишаченко, рассудивший, что c кондачка решать не надо, а на ловца и зверь бежит, держал контру за плечи и, прежде чем вытолкнуть из кабинета, взял c нее клятву: найти где угодно заветную красную книжку и вернуться в управление через неделю.
И было так: в три часа ночи раскачивающееся тело Ираклия Давыдовича тяжело двигалось, временами надолго прилипая к обветшалым постройкам проспекта Диктатуры пролетариата.