Подпасок с огурцом   ::   Лаврова Ольга

– «Со дна души моей мерцают…» – шепчет Вешняков.

– Заболоцкий, – поясняет Альберт. – По-моему, мерцают. В общем и целом.

– Глаза, правда, есть… И характер есть. Но легкости не хватает, – с сожалением добавляет Муза. – Слишком добросовестно сделано.

– Но глаза-то говорят! Больше таких никто не умел! Мусень­ка… категорически?

– Я считаю, восемнадцатый век. Бесспорный. Но под Рокото­ва.

– Эх, беда, беда… До чего ж я надеялся!

– Да ведь очень хороший портрет, Алексей Николаевич. На вашем бы месте радоваться.

– Нет, Мусенька, либо «со дна души», либо он мне не нужен. Тогда буду продавать…

– Продать я бы его за Рокотова продал, купить – не купил, – резюмирует Боборыкин.

– Ну и кончен разговор! – решает Вешняков. – Давайте чай пить.

Муза выходит. Альберт за ней. Расстроенный гость осматрива­ет стены.

– Знаю… Знаю… А эта новая? – надевает он очки, читает подпись. – В натюрмортах я не очень, но имя громкое.

– За то и держу. Народу много ходит, лишний «ах» не вреден.

– Слушай, Анатолий Кузьмич, пусть он у тебя повисит? – Вешняков огладывается на свой портрет.

– Места нет, Алеша, – уклоняется Боборыкин.

– Хоть в коридоре, скромненько, а? Ну-у, Боборынюшка, по старой дружбе? Месяца бы три – и порядок, марка. Что сверх своей цены возьму – пополам.

– Шут с тобой, вешай. Станут спрашивать – кто, буду сладко жмуриться.