JК
Повесть об уголовном розыске (Рожденная революцией) :: Нагорный Алексей Петрович
Страница: 107 из 749 — Мы из МУРа…
Девушка, оставив работу, подошла вплотную к Коле и Афиногену:
— Извините, ребята. Не то о вас подумала… Женщина, да вы успокойтесь! Объясните толком, что, где?
— Там… — она вытянула руку в сторону подъезда. — Там…
— За мной! — Никифоров побежал.
Влетели в парадное. В углу, на батарее парового отопления, висел человек. Никифоров подошел ближе и тихо вскрикнул: это была Таня.
— Чего же она, — убито сказал Никифоров.
— Да не сама она, — поморщился Коля и снял с груди Тани визитную карточку, приколотую булавкой: «Берендей Васильевич Кутьков, вор в законе», — прочитал он вслух.
— Виноват я, — горько прошептал Никифоров. — Не надо было ее отпускать… Ох, не надо!
— Наступает нам на пятки Берендей, — сказал Афииоген. — Крепко наступает.
Маша Вентулова, восемнадцатилетняя выпускница Смольного института, дочь отставного полковника, сгинувшего где-то на фронтах гражданской войны, в дом профессора Жичигина попала случайно. Осенью 18-го она решила пробиться в Новороссийск к родственникам отца. Маша уехала из Петрограда голодная, раздетая, с узелком в руках. В Москве, на Петроградском вокзале, к ней привязались блатные — хотели отобрать узелок и изнасиловать. Откуда-то появился высокий старик лет 60, с эспаньолкой, в шапке-боярке, с тростью в руках, что-то сказал блатным, и те исчезли, словно их никогда и не было… Спаситель представился, назвался профессором Московского императорского университета Аристархом Николаевичем Жичигиным, «бывшим, к сожалению…», — добавил он с грустной усмешкой.
Девушка, оставив работу, подошла вплотную к Коле и Афиногену:
— Извините, ребята. Не то о вас подумала… Женщина, да вы успокойтесь! Объясните толком, что, где?
— Там… — она вытянула руку в сторону подъезда. — Там…
— За мной! — Никифоров побежал.
Влетели в парадное. В углу, на батарее парового отопления, висел человек. Никифоров подошел ближе и тихо вскрикнул: это была Таня.
— Чего же она, — убито сказал Никифоров.
— Да не сама она, — поморщился Коля и снял с груди Тани визитную карточку, приколотую булавкой: «Берендей Васильевич Кутьков, вор в законе», — прочитал он вслух.
— Виноват я, — горько прошептал Никифоров. — Не надо было ее отпускать… Ох, не надо!
— Наступает нам на пятки Берендей, — сказал Афииоген. — Крепко наступает.
Маша Вентулова, восемнадцатилетняя выпускница Смольного института, дочь отставного полковника, сгинувшего где-то на фронтах гражданской войны, в дом профессора Жичигина попала случайно. Осенью 18-го она решила пробиться в Новороссийск к родственникам отца. Маша уехала из Петрограда голодная, раздетая, с узелком в руках. В Москве, на Петроградском вокзале, к ней привязались блатные — хотели отобрать узелок и изнасиловать. Откуда-то появился высокий старик лет 60, с эспаньолкой, в шапке-боярке, с тростью в руках, что-то сказал блатным, и те исчезли, словно их никогда и не было… Спаситель представился, назвался профессором Московского императорского университета Аристархом Николаевичем Жичигиным, «бывшим, к сожалению…», — добавил он с грустной усмешкой.