Роберт Бернс   ::   Райт-Ковалева Р

Теперь Николь ему почти не пишет: видно, обиделся!

(В письме Николь назывался "Мудрейшим среди Мудрых, ярчайшим Светилом Осторожности, Полнолунием Скромности и Главнейшим в сонме Наставников!", и Роберт - его "безголовый, пустоголовый, тупоголовый, круглоголовый раб" был бесконечно обязан "сверхвозвышенной доброте" Николя и тому, что он "с пресветлого пути неукоснительной праведности благосклонно снисходит к жалкому грешнику".

О себе Бернс писал: "Конечно, я скот, я червь, я ничего не понимаю! Из пещеры моего невежества, из тумана моей глупости, из-за зловонных испарений моих политических ересей я взираю на тебя, как жаба из-под решетки зачумленной клоаки взирает на безоблачное сияние полуденного солнца... О, если бы я мог уподобиться тебе своей жизнью! Тогда я просыпался бы без страха и никто не мог бы запугать меня!"

Письмо кончилось смиренной просьбой: "Помяни в молитвах своих и сподоби жалости своей, о Светоч премудрости и Зерцало благонравия,

преданного раба твоего

Р. Б.".)

Но сейчас Бернсу было не до шуток: умом он понимал, что надо молчать, что нельзя возмущаться, защищать свои убеждения, нельзя говорить о свободе о "сокровище поистине бесценном, ибо за нее не жаль отдать все самое дорогое...".

Но только не жизнь Джин и детей...

Надо молчать.

Но кто запретит воспоминания о былых битвах, о былых подвигах?

О них можно и вспоминать и писать стихи.

По вечерам Бернс часто уходит на окраину города.