Одиссея (пер. В. В. Вересаева)   ::   Гомер

Мать же моя между двух все время колеблется мыслей:

Вместе ль со мной оставаться и дом содержать свой в порядке,

Ложе супруга храня и людскую молву уважая,

Иль наконец за ахейцем последовать, кто наиболе

Знатен среди женихов и всех на подарки щедрее?

Странника ж этого, раз уж прибыл в твое он жилище,

Я в прекрасное платье одену, и в плащ, и в рубашку,

Дам подошвы для ног и меч привешу двуострый,

И отошлю, куда его дух понуждает и сердце.

Если же хочешь, оставь его здесь на своем попеченьи.

Платье сюда я пришлю и пищу различного рода,

Чтобы не делать тебе и товарищам лишних убытков.

В город идти к женихам я б ему ни за что не позволил,

Больно уж наглы они и в буйстве не знают предела:

Станут глумиться над ним и в безмерную скорбь меня ввергнут.

Сам же я их укротить не смогу: против многих и самый

Сильный бессилен, когда он один. А их ведь немало!»

Так Телемаху в ответ Одиссей многостойкий промолвил:

«Если, друг, мне на это позволено будет ответить, —

Сердце в груди у меня разрывается, слыша, как много

Всяких, по вашим рассказам, творят женихи беззаконий

В собственном доме твоем, с таким, как ты, не считаясь.

Вот что скажи: добровольно ль ты им поддался иль в народе

Все ненавидят и гонят тебя по внушению бога?

Или ты, может быть, братьев винишь, на которых бы вправе

Всякий рассчитывать в битве, хотя бы и самой ужасной?

Если б я молод, как ты, при собственном сделался духе,

Если б я сын Одиссея отважного был или сам он, —

Он из скитаний вернется, надежда еще не пропала! —

Первому встречному голову мне я отсечь бы позволил,

Если б я всем наглецам этим злою бедой не явился,

В зал высокий войдя Одиссея, Лаэртова сына.