Одиссея (пер. В. В. Вересаева)   ::   Гомер

Был он в великом испуге, и мясо дрожало вкруг членов,

С бранью его Антиной по имени назвал и крикнул:

«Лучше б тебе, самохвал, умереть иль совсем не родиться,

Раз ты так страшно дрожишь и бесстыдно робеешь пред этим

Старым, измученным долгой и сильной нуждой человеком!

Вот что тебе я скажу, и это исполнено будет:

Если старик победит и окажется в битве сильнее,

Брошу тебя я в корабль чернобокий и мигом отправлю

На материк, к Ехету царю, истребителю смертных.

Уши и нос он тебе беспощадною медью обрежет,

Вырвет срам и сырым отдаст на съедение собакам».

Тут сильнее еще задрожали все члены у Ира.

Вывели слуги его. Кулаки они подняли оба.

Тут себя самого спросил Одиссей многостойкий:

Так ли ударить, чтоб здесь же он пал и душа б отлетела,

Или ударить легко, чтоб лишь наземь его опрокинуть.

Вот что, старательно все обсудив, наилучшим признал он:

Слабый удар нанести, чтоб ни в ком не будить подозрений.

Стали сходиться бойцы. В плечо Одиссея ударил

Ир. Одиссей же по шее ударил под ухом и кости

Все внутри раздробил. Багровая кровь полилася

Изо рта. Стиснувши зубы, со стоном он в пыль повалился,

Топая пятками оземь. И руки высоко поднявши,

Со смеху все женихи помирали. Схвативши бродягу

За ногу, вытащил вон его Одиссей из прихожей

И поволок через двор и чрез портик к воротам. К ограде

Там прислонил, посадив, и палку вложил ему в руки,

И со словами к нему окрыленными так обратился:

«Здесь сиди, свиней и собак отгоняй и не думай

Быть средь бродяг и средь нищих начальником, раз уж такой ты

Трус. А не то приключится с тобою беда и похуже!»

Кончив, на плечи себе он набросил убогую сумку,

Всю в заплатах и дырках, и перевязь к ней из веревки,

Быстро к порогу пошел и сел там.