Адмирал Хорнблауэр в Вест-Индии   ::   Forester Cecil Scott

В этом крылось тщеславное, и довольно сильное удовольствие – мысль, что Барбара не спешит признаться мужу, который непременно выигрывает, что она проигралась в карты. Так же, как к аромату бифштекса может примешиваться аромат горчицы, к чувству глубокого уважения, которое он испытывал по отношению к ней, примешивалось осознание того, что ей не чужды человеческие слабости. Хорнблоуэр знал, что любовь не может существовать без уважения, так же, как и без искорки веселья.

– Ты самый замечательный человек на свете, – сказала Барбара, и он заметил, что глаза ее в течение нескольких секунд были устремлены на него.

– Для меня высочайшее чувство слышать, как ты говоришь это, – ответил он, с искренностью, в которой никто не смог бы усомниться. Затем оба они внезапно вспомнили, что в этом доме они находятся всего лишь в качестве гостей, и это заставило их умерить силу выражения своих чувств.

– Мы станем самыми непопулярными людьми на Ямайке, если заставим Их превосходительств дожидаться нас к обеду, – сказал Хорнблоуэр.

Они были здесь лишь гостями, нахлебниками, люди, продолжавшие находиться при исполнении должностных обязанностей, всего лишь терпели их. Об этом размышлял Хорнблоуэр во время обеда, когда новый главнокомандующий уселся на почетное место. Он думал о византийском генерале, слепом и лишенном почестей, вынужденном просить милостыню на рынке, и едва не произнес вслух: «Подайте монетку Велизарию» [13] , когда губернатор повернулся к нему с целью вовлечь его в беседу.