JК
Александр Македонский. Сын сновидения :: Манфреди Валерио Массимо
Страница: 81 из 367В этих образах царевич всегда представлялся, согласно эллинским канонам, юношей с чистейшими чертами лица и развевающимися золотистыми волосами.
Молодой царевич с каждым днем все хорошел: благодаря более высокой от природы температуре тела на лице его не проявлялись дефекты, характерные для поры взросления. Его кожа оставалась безупречно гладкой и упругой и слегка румянилась на щеках и груди.
У него были густые, мягкие, волнистые волосы, большие выразительные глаза и характерная привычка слегка наклонять голову налево, что придавало взгляду особую пристальность, как будто он заглядывает прямо в душу собеседнику.
Однажды отец позвал сына к себе в кабинет — строгое помещение, где стены были покрыты полками, отчасти с документами из канцелярии, а отчасти — с любимыми литературными произведениями царя.
Александр немедленно явился, оставив за дверью Перитаса, который сопровождал его повсюду и даже спал с ним.
— Этот год очень важен, сын мой: это год, когда ты станешь мужчиной. — Филипп провел пальцами по его верхней губе. — Начинает пробиваться пушок, и у меня есть для тебя подарок.
Он достал из ящика самшитовую шкатулку с инкрустацией в виде шестнадцатиконечной звезды Аргеадов и протянул ее Александру. Открыв ее, юноша увидел остро отточенную бронзовую бритву и точильный брусок.
— Спасибо. Но мне не верится, что ты позвал меня за этим.
— Действительно нет, — ответил Филипп.
— А зачем же?
— Собирайся в дорогу.
Молодой царевич с каждым днем все хорошел: благодаря более высокой от природы температуре тела на лице его не проявлялись дефекты, характерные для поры взросления. Его кожа оставалась безупречно гладкой и упругой и слегка румянилась на щеках и груди.
У него были густые, мягкие, волнистые волосы, большие выразительные глаза и характерная привычка слегка наклонять голову налево, что придавало взгляду особую пристальность, как будто он заглядывает прямо в душу собеседнику.
Однажды отец позвал сына к себе в кабинет — строгое помещение, где стены были покрыты полками, отчасти с документами из канцелярии, а отчасти — с любимыми литературными произведениями царя.
Александр немедленно явился, оставив за дверью Перитаса, который сопровождал его повсюду и даже спал с ним.
— Этот год очень важен, сын мой: это год, когда ты станешь мужчиной. — Филипп провел пальцами по его верхней губе. — Начинает пробиваться пушок, и у меня есть для тебя подарок.
Он достал из ящика самшитовую шкатулку с инкрустацией в виде шестнадцатиконечной звезды Аргеадов и протянул ее Александру. Открыв ее, юноша увидел остро отточенную бронзовую бритву и точильный брусок.
— Спасибо. Но мне не верится, что ты позвал меня за этим.
— Действительно нет, — ответил Филипп.
— А зачем же?
— Собирайся в дорогу.