Мадам де Шамбле   ::   Дюма Александр

Эдмея лежала в белом подвенечном платье среди еще не увядших цветов, и их резкий аромат смешивался с исходившим от нее нежным благоуханием. Она покоилась на черных атласных подушках и держала в сложенных на груди точеных руках серебряное распятие.

Ее длинные, роскошные волосы, которые она завещала мне в память о нашей любви и за которыми я пришел, струились золотистыми волнами по черному бархату, закрывая все ее тело.

Когда я увидел свое утраченное сокровище, мое сердце мучительно сжалось, и я принялся страстно взывать к Богу, вопрошая, почему на мою долю выпало столько страданий. Слезы хлынули из моих глаз, и рыдания стали сотрясать грудь. Не в силах сопротивляться более мрачному влечению, вопреки смерти, а может быть, и благодаря ей воздействующему на меня, я наклонился и поцеловал Эдмею, как бы стремясь сломать роковую печать, которой кончина скрепила ее уста.

Едва лишь я прикоснулся к любимой, как отпрянул от нее с криком… Мне почудилось, что губы Эдмеи трепещут, как в те безумные ночи любви, когда она повторяла, осыпая меня поцелуями: «Я люблю тебя!»

Это ощущение было до ужаса правдоподобным!

Я застыл с остекленевшим взором, прислонившись к стене и бормоча:

— Эдмея! Эдмея! Эдмея!

И тут дверь склепа распахнулась.

Зоя и Грасьен услышали мой крик и поспешили в склеп, опасаясь, что со мной случилась беда.

— Оставьте меня! — воскликнул я. — Оставьте меня! Они повиновались.