Олимпия Клевская   ::   Дюма Александр

С полчаса, притаившись в амбразуре окна, она наблюдала за игрой, потом, бледная, смятенная, спаслась бегством.

Когда же Баньер вернулся, Олимпия, вместо того чтобы, как уже повелось в последние дни, встретить его с холодной миной, взяла его за руку, усадила у своих ног и нежнее возлюбленной, убедительнее родной матери начала:

— Вы играли сегодня.

— Э, Бог ты мой, ну да! — не отпирался он.

— Проиграли?

— Нет! — воскликнул молодой человек.

— Но и не выиграли?

— О, я едва не выиграл тысячу золотых.

И с неугасающим пылом игрока он стал описывать все выигрыши, какие он должен был получить, не отвернись от него удача.

— Бедный мой мальчик! — вздохнула Олимпия, выслушав его повесть с вниманием, к которому примешивалась глубокая жалость. — Столько волнений, расчетов, усилий и страданий!

Она еще оставалась все той же доброй и нежной Олимпией: слезы выступили у нее на глазах.

— Договаривайте, — нахмурился он.

— О Боже, вывод будет очень простым. Вы играете без проигрышей и выигрышей, но тогда не стоит и играть. Вот и все, что мне хотелось сказать: не ходите туда разжигать себе кровь — по крайней мере, вы сбережете жизнь.

Баньеру хотелось крикнуть: «Но это же все ради вас!», однако он удержался.

Он по-прежнему был влюблен, а потому, как всегда, великодушен и скромен.

Олимпия меж тем добавила:

— Мы ведь еще не пускали в ход последнее средство.