Олимпия Клевская   ::   Дюма Александр

У нас есть драгоценности, их можно обратить в деньги.

— О! — вскричал Баньер. — Прежде драгоценностей лучше продать посуду.

— Посуду? Нет, только не это! — воскликнула Олимпия. — Я вполне могу выходить и одеваться без дорогих побрякушек, но без посуды мы более не сможем принимать у себя.

— Бог ты мой, да кого же нам принимать? — удивился Баньер, которого почти никогда не было дома, а возвращался он после ухода гостей и потому ничего о них не знал.

— У меня созрел план. Вам не суждено быть игроком, как вы не стали актером. Перемены для вас — необходимость. Из послушника вы сделались лицедеем, из лицедея — игроком, из игрока вы превратитесь в человека светского или военного — кто знает? Так вы будете меняться, пока не наступит окончательное перерождение и вы не вспорхнете яркой бабочкой.

— Увы! — горестно промолвил Баньер. — До сих пор, бедная моя Олимпия, я был для вас только гусеницей.

— Друг мой, — утешила его актриса, — вы умны, образованны, в вас есть лоск, вы отличаетесь прекрасной логикой и хорошо говорите…

— Но куда, черт побери, это может меня завести, если не найдется кого-нибудь, кто бы меня подтолкнул?

— Вы попали в точку, милый мой Жак; кое-кто вас подтолкнет.

— И кто же этот «кое-кто?».

— Аббат д'Уарак.

— Аббат д'Уарак?

— Вы не догадываетесь, о ком я говорю?

— Клянусь честью, нет! Разве только это не тот аббатишка, что всякий вечер, как вы играли, болтался за кулисами и каждый раз наступал мне на ноги.