JК
Ветер с Варяжского моря :: Дворецкая Елизавета
Страница: 404 из 573Семья хозяина подевалась неведомо куда, от челяди осталась только старая ключница.
Посадник Дубыня сам встретил князя на крыльце и повел наверх, хотя до того не покидал горницы. Когда Вышеслав увидел его, то выражение княжеской строгости на его лице смягчилось, а в душе возникла жалость. Старый воин был похож на подрубленный дуб. Он потерял много крови, а так как был он уже немолод, то раны затягивались трудно и силы возвращались медленно. В посаднике Дубыне сейчас воплотилась вся Ладога: умудренная опытом, обескровленная страданием, но живая и полная решимости вернуть прежние силы.
– Видел я уже, что с вашим городом сделалось, – заговорил Вышеслав после приветствий, усевшись и собрав всю свою строгость. – Как же вы допустили такое разорение? Ведь знали, что Ерик в Варяжском море лиходейничает, – даже у нас в Новгороде вести о том были. Могли бы вы о себе порадеть [206] – колья в дно Волхова вбить за Велешей, на курганы рать посадить. Глядишь, и не дошло бы до разорения.
– Да кто же знал, что Ерик проклятый в самую Ладогу придет? – сдержанно оправдывался Дубыня, зная, что в словах князя немало правды. – Кораблей из Варяжского моря давно не было, а своих я туда велел не пускать на гибель.
– Раз нет оттуда кораблей – стало быть, залаз [207] велик, могли бы догадаться!
– Твоя правда, княже! – опустив глаза под густыми бровями, седой воин винился перед юношей, которого сияние багряного княжеского плаща делало всегда правым. – Да больно хорошо мы жили – сто лет, да и поболее злодеев здесь не видали.
Посадник Дубыня сам встретил князя на крыльце и повел наверх, хотя до того не покидал горницы. Когда Вышеслав увидел его, то выражение княжеской строгости на его лице смягчилось, а в душе возникла жалость. Старый воин был похож на подрубленный дуб. Он потерял много крови, а так как был он уже немолод, то раны затягивались трудно и силы возвращались медленно. В посаднике Дубыне сейчас воплотилась вся Ладога: умудренная опытом, обескровленная страданием, но живая и полная решимости вернуть прежние силы.
– Видел я уже, что с вашим городом сделалось, – заговорил Вышеслав после приветствий, усевшись и собрав всю свою строгость. – Как же вы допустили такое разорение? Ведь знали, что Ерик в Варяжском море лиходейничает, – даже у нас в Новгороде вести о том были. Могли бы вы о себе порадеть [206] – колья в дно Волхова вбить за Велешей, на курганы рать посадить. Глядишь, и не дошло бы до разорения.
– Да кто же знал, что Ерик проклятый в самую Ладогу придет? – сдержанно оправдывался Дубыня, зная, что в словах князя немало правды. – Кораблей из Варяжского моря давно не было, а своих я туда велел не пускать на гибель.
– Раз нет оттуда кораблей – стало быть, залаз [207] велик, могли бы догадаться!
– Твоя правда, княже! – опустив глаза под густыми бровями, седой воин винился перед юношей, которого сияние багряного княжеского плаща делало всегда правым. – Да больно хорошо мы жили – сто лет, да и поболее злодеев здесь не видали.