Ветер с Варяжского моря   ::   Дворецкая Елизавета

– Вотсам и суди, княже, какая его варяжская честь. Служит он отцу твоему, князю Владимиру, а лиходея принял как гостя, поил-кормил его, кров им давал, а биться – и не пробовал. За то они его и не тронули. Сам видел – Околоградье в углях лежит, детинец – в углях, а Княщина целехонька стоит!

– Стало быть, ты, посадниче, варяжского воеводу изменником зовешь? – Молодой князь посмотрел в лицо Дубыне, желая добиться твердого ответа.

– Я ему жизнью и волей обязан, – ответил посадник, угрюмо отводя глаза от его взгляда.

И было понятно, что он хочет сказать: если бы не этот долг, он назвал бы Оддлейва изменником.

– Велика ли его дружина, говоришь?

– Моей не уступит.

– А Ериковой?

– А у Ерика десять больших кораблей было, каких у нас и не строят, и воев всего под тысячу. Да лучше, княже, одному на десять биться и голову честно сложить, а не кланяться лиходеям! Варяг, он варяг и есть – ему Ерик не ворог, а гость дорогой!

Истинные помыслы старого честного воина прорвались наконец через совесть должника: голос посадника налился гневом, рука сжалась в кулак. Но, глянув в лицо Вышеславу, он вдруг прервал свою речь и насупился. На него внимательно смотрели серо-голубые глаза, глубоко посаженные под высоким лбом, светлые волосы князя чуть серебрились, точь-в-точь как у молодых свеев в дружине Оддлейва. Дубыня вспомнил, что матерью Вышеслава была варяжка, родственница конунга свеев, и замолчал. Зажечь князя своим гневом ему не удавалось.