Есаулов сад   ::   Черных Борис

– Ох, Ванечка, не настраивай себя к погибели.

– Что ты, что ты, Гутя, я хочу жить и надеюсь выжить, но посмотри, на улицах совсем нет мужчин. Куда подевались мужчины?

– Ванечка, прошу тебя, не надо. Вот рядом с тобой идет мужчина, ишь, как важно вышагивает…

Серёнька понял – о нем речь и сказал:

– Папа, я тоже пойду на войну, научусь стрелять в немцев…

– Стрелять научиться не мудрено, сынок. Лучше бы не уметь.

– Ванечка, я куплю тебе эту рубашку, посмотри, она легкая и светлая.

– Гутя, зачем мне рубашка, я и в этой до места доберусь.

– Нет, я куплю рубашку. Да ты не бойся, я скопила рублишек.

– Ну, купи.

Мать приценилась и взяла рубашку. Рубашка льняная, под цвет неба. Они прошли на зады полупустой барахолки, мать велела немедленно одеть рубашку. Отец не сопротивлялся, снял заношенную рубаху и надел льняную. Мать застегнула перламутровые пуговицы, припала к отцу, и так, на виду всей барахолки, стояла минуту. Серёнька затосковал, у него предательски щипало глаза.

Мать вдруг сказала:

– Ванечка, я совсем забыла, ты ведь хочешь выпить?

– Нет, я не хочу выпить, – отвечал, улыбаясь, отец. – Я, Гутя, отвык от спиртного.

– Ну, ты не хочешь, так я хочу, – с вызовом сказала мать. Сейчас мы зайдем в летний павильон, девочки дадут нам по стакану вермута. Он слабенький, не бойся, Они зашли в летний павильон, это была открытая веранда с круглыми столиками и венскими стульями.