ЛОВЕстория   ::   Щербакова Галина Николаевна

Я слушаю жалкую речь про то и се и жду момента, когда предложение уйти будет для него не таким обидным.

Но я затянула время, я его передержала… Он начал про Маю. Про то, что она стала чувствовать себя хуже, это, видимо, даже не связано с операцией, просто возраст, но раздражительна, плаксива… Знаю ли я, что Саид принял-таки мусульманство и живет теперь отдельно, потому что наше питание… «Мая ведь все делает из свинины».

Я не хочу их свинины, их исламского сына, не хочу ничего знать про Ваву, близнецов и преуспевающего тренера по теннису. Я не хочу и про Маю. Не хочу от него…

– Я не хочу, чтобы ты мне говорил про Маю.

– Но вы же подруги! – удивляется он.

– Подруги, подруги, – говорю. – Но ты лучше уходи.

– Когда мы встретимся еще? Я же должен реабилитироваться.

– Не должен, – отвечаю я. – Никто из нас никому не должен.

Он уходит нелепо. Не может в наклон завязать шнурки, приседает, – от напряжения у него отрывается на штанах пуговица, куда-то закатывается, мы ползаем по прихожей, ищем. Глупо… Бездарно…

Когда он ушел, я открыла окна. Но он долго не уходил, – его запах. Запах неуверенного в себе мужчины, запах нервного пота, запах приседаний, вдохов и выдохов над шнурками.

Я выстудила комнату. Занавески ходили туда-сюда, и у меня закружилась голова. Просто парус, корабль и качка! Разматывай эту идею, дура, разматывай. Вообрази еще, что ты плывешь в островерхий город с чистыми улицами и надраенными ручками дверей.