Маска Аполлона   ::   Рено Мэри

А Платон продолжал: — Так уж получилось, что я знаю, чему хотел учить Эврипид; хотя я еще мальчишкой был, когда он умер. Сократ мне рассказывал. Эврипид обычно показывал ему свою работу, прежде чем на конкурс посылать, потому что цель у них была одна и та же. Сократ говорил ему, что его средства не годятся; но он отвечал, что он художник, а не философ. А объединяло их то отвращение, какое они испытывали к простонародным сказкам о богах; к тем грязным историям, где боги ведут себя хуже самых гнусных людей. Сократ считал, что это богохульство. Кретины убили его за это, но убить его правду они не смогли; потому что разрушая старые верования, он предлагал нечто лучшее. Не то с Эврипидом; ведь тот создавал фантомы, иллюзии, как и всякий поэт… Истина одна, а иллюзий много; их многообразие и создает пьесу. Он считал, что достаточно просто показать этих богов, созданных легендами рыночной площади, — капризных, похотливых, лживых, жестоких, не имеющих понятия о чести, — и дать людям подумать о том, что они увидели. Чтобы починить крышу, он рушил весь дом. Сократ учил, что просто невообразимо представить себе, будто боги несут в себе зло; и поэтому они должны быть иными. А Эврипид просто посылал людей домой, — да и сейчас посылает, — говоря лишь одно: «Если это боги — богов попросту нет».

Мысль была мне ясна, и я ответил:

— Это верно, что кроме «Вакханок», — а они стоят отдельно, — боги получались у него похуже людей. Тебе, господин мой, виднее, так это было задумано, или он просто ничего не мог с этим поделать. Но я думаю, ты признаешь его искусство.