Никогда никого не забуду. Повесть об Иване Горбачевском :: Рассадин Станислав Борисович
Страница:
218 из 388
Самообладание, думалось мне, почти неправдоподобное или неправдоподобное вовсе, — но вот как ведет себя черниговский поручик из Общества Соединенных Славян. Горячий до бyйствa и самозабвенности — таким его представляют «Записки», — он с раздробленным плечом сохраняет присутствие духа в бою, а когда, безнадежно окруженный гусарами, решает сдаться, то именно решает, принимает решение, хладнокровно и трезво сознавая бессмысленность дальнейшего кровопролития и щадя, может быть, не только своих солдат, но и гусар, чьей крови по рассудку и чувству желать не может.
Непереносимо страдая от раны, он весел, он смеется и шутит, а меж тем спокойно улучает мгновение для самоубийства…
Римлянин? А может быть, просто — наш, русский, российский человек? Никто, как он, — в ту самую минуту, когда и являет высоту своего хладнокровного мужества и непоказного великодушия?
Хотя, думаю, и Цезарь, а вернее, историки, восславляющие свою античную добродетель, не с ветру взялись. Сдается мне даже, что сам автор очень хотел бы, чтобы они нам приходили на ум. Вот и приходят.
В чем дело? В слоге, который и в самом деле прямо-таки стоически сдержан в страсти и чья поступь, исполненная достоинства, чья памятливая обстоятельность — отнюдь не беспечная сестра словоохотливости, но, напротив, суровое дитя отбора и назидания?..
Ишь, в какой ты и сам ударился слог, Гаврила Кружовников! С какой торжественной важностью заговорил! Да, привораживают «Записки». Не отпускают…
Однако слог — это еще дело семнадцатое.
|< Пред. 216 217 218 219 220 След. >|