JК
Ошибка канцлера :: Молева Нина
Страница: 74 из 110Бестужев-Рюмин
– Батюшки-светы, страсти, страсти-то какие! Убили, царевича убили! Отец родной сына жизни решил! Да как же это случилось, Петр Михайлыч, батюшка, ты толком-то расскажи, не томи. Подумать страшно, а все эта змея, императрица-то ваша!
– Замолчи, Анна Иоанновна, сей час замолчи. Жизнь, что ли, надоела, что надрываешься на весь дом? Помереть дело нехитрое, да какой смертью, а ты себе, никак, пострашней ищешь.
– Да у себя же мы, Петр Михайлыч, кто здесь доносить-то будет?
– Найдутся, матушка, охотники, на такое дело завсегда найдутся, не бойсь. На крылышках в Петербург полетят, оглянуться не успеешь, а уж там будешь, где братец твой двоюродный, царствие ему небесное да прощение грехов, коли виноват в чем был.
– Ладно, ладно, молчу уж Только скажи, про что посланник-то толковал.
– А чего сказывал, сама знаешь. Улестил Толстой царевича, из неаполитанских земель обратно привез.
– Не иначе околдовал, проклятый, иначе как бы своею волею Алешка в петлю полез. Быть же такого не могло, не для того из России бежал.
– Околдовал, говоришь. Да колдовство-то здесь нехитрое. Жить-то и в неаполитанских землях надобно, есть, пить, крышу над головой иметь, а за все то деньги платят. Большие деньги. Ну взял с собой царевич что ни что, так ведь таким запасам конец быстрехонько приходит.
– А зять-то его, император римский, что ж и помочь не мог?
– Больно много тебе-то, государыня, родственнички помогают. Мать родная по ошибке рубля лишнего не передаст, а тут зять. Да и у зятя свой расчет, ему с царем ссориться не с руки.
– Батюшки-светы, страсти, страсти-то какие! Убили, царевича убили! Отец родной сына жизни решил! Да как же это случилось, Петр Михайлыч, батюшка, ты толком-то расскажи, не томи. Подумать страшно, а все эта змея, императрица-то ваша!
– Замолчи, Анна Иоанновна, сей час замолчи. Жизнь, что ли, надоела, что надрываешься на весь дом? Помереть дело нехитрое, да какой смертью, а ты себе, никак, пострашней ищешь.
– Да у себя же мы, Петр Михайлыч, кто здесь доносить-то будет?
– Найдутся, матушка, охотники, на такое дело завсегда найдутся, не бойсь. На крылышках в Петербург полетят, оглянуться не успеешь, а уж там будешь, где братец твой двоюродный, царствие ему небесное да прощение грехов, коли виноват в чем был.
– Ладно, ладно, молчу уж Только скажи, про что посланник-то толковал.
– А чего сказывал, сама знаешь. Улестил Толстой царевича, из неаполитанских земель обратно привез.
– Не иначе околдовал, проклятый, иначе как бы своею волею Алешка в петлю полез. Быть же такого не могло, не для того из России бежал.
– Околдовал, говоришь. Да колдовство-то здесь нехитрое. Жить-то и в неаполитанских землях надобно, есть, пить, крышу над головой иметь, а за все то деньги платят. Большие деньги. Ну взял с собой царевич что ни что, так ведь таким запасам конец быстрехонько приходит.
– А зять-то его, император римский, что ж и помочь не мог?
– Больно много тебе-то, государыня, родственнички помогают. Мать родная по ошибке рубля лишнего не передаст, а тут зять. Да и у зятя свой расчет, ему с царем ссориться не с руки.