Ошибка канцлера   ::   Молева Нина

– Ну и что же вышло?

– А то и вышло, что рано ли, поздно домой ворочаться надо. Вернуться-то вернулся, тут за ним, голубчиком, ворота кованые и захлопнулись. Сиди, молодец, думу думай, судьбы своей дожидайся. А какая судьба тебе уготована, про то один гнев государский знает.

– Так и не свиделись они-то – сынок с батюшкой?

– Зачем не свидеться? Свиделись. Первый раз, нарочный сказывал, еще в первых днях февраля года-то нынешнего, восемнадцатого, и потолковали. Ой, страшно потолковали!

– О чем разговор-то был?

– Один на один были – кто ж про то знать может. Только Алексея Петровича после того разговора вскорости из Москвы в Петербург переправили, а между тем всех его друзей-приятелей в Тайный приказ позабирали. Такие пытки да допросы пошли, что не приведи, не дай господи. За царицу Евдокию и за ту взялись.

– Она-то, мученица, при чем?

– А при том, что мать, что руку сына всегда держала. Ай мало? Вот и припомнили, что в мирском платье вместо положенного монашеского жила, что с Глебовым слюбилась.

– Так ведь Петр Алексеевич еще в двенадцатом году с Катериной Алексеевной обвенчался.

– Так то Петр Алексеевич, то царь, а то жена, хоть и бывшая, а все его власти прилежащая. Монахинь всех в Суздале пытали, по монастырям разослали, а самого Глебова, страх сказать, живьем на кол посадили, да так, чтоб царица Евдокия Федоровна сама на казнь глядела.

– О господи!

– Вот те и «господи», вот и крестное знамение – крестись не открестишься.