Покуда я тебя не обрету   ::   Ирвинг Джон

— Татуировки, Джек, суть подлинная одежда вашего отца, — сказала она, подошла к Уильяму, взяла его за плечи, провела руками до запястий, взяла в руки его ладони. — Ему холодно, потому что многие его любимые композиторы умерли. Ведь большинство из них давно в могиле, не так ли, Уильям?

— Именно, вот я и дрожу, словно от могильного холода, — кивнул он, дрожа как осиновый лист.

— А что у нас тут, и тут, и вот тут, и вообще везде? — продолжала доктор фон Pop, тыча пальцем то в одну татуировку, то в другую. — Одни сплошные славословия Господу, гимны да плачи. Для вас, Уильям, существует только две вещи — или экстатическое восхищение, или душераздирающая скорбь. Вы благодарите Господа, Уильям, но все остальное и всех остальных вы лишь оплакиваете. Ну, как у меня, пока получается?

Это был вопрос отцу. Джек понял, что доктору фон Pop удалось его успокоить, но дрожь никак не прекращалась. Доктор Хорват массировал ему плечи, чтобы согреть, и одновременно пытался надеть через голову футболку.

— Очень хорошо, — искренне ответил доктору фон Pop отец; видимо, для сарказма ему слишком холодно, снова застучали зубы.

— Ваше тело не обнажено, Уильям. Оно укутано в восхитительные одежды — в гимны, в ликование, в страсть вечной любви к Господу и одновременно в вечную, неизбывную скорбь, — продолжила доктор фон Pop.

Доктор Хорват одевал Уильяма, как мать одевает малолетнего ребенка. Джек ясно видел — папа полностью подчинился своим эскулапам, доктору Хорвату с его одеждой, но более всего доктору фон Pop и ее проповеди, которую, конечно, Уильям сам произносил ей неоднократно.