JК
Повесть об уголовном розыске :: Нагорный Алексей Петрович
Страница: 546 из 737На этот раз она была гладко причесана, волосы на затылке собраны в тугой узел. Такая прическа очень ей шла, и Генка сказал, невольно отвлекаясь от своих мыслей:
– Какая ты красивая сегодня.
Она молча подняла заплаканные, покрасневшие глаза, улыбнулась через силу:
– Заходи, Гена, я сейчас, - и, торопливо снимая передник, скрылась за перегородкой.
Генка давно здесь не был. Он снова, как и в самый первый раз, с удивлением обнаружил, что в простенке между окнами стоит удивительно смешной буфет с оконцами в виде сердец, а в углу комнаты - кровать с кучей перин до самого потолка.
– Вот, - сказал Егор. - Все было бы ваше с Танечкой. За что девку-то обидел? - Он поставил на стол тарелку с солеными огурцами, графин с водкой, три граненых стакана. - Ладно. Выпьем за встречу. Со свиданьицем, - он опрокинул содержимое стакана в рот. - Пей.
Вошла Таня. На ней было то самое платье, в котором она приходила встречать Машу: длинное, ниже колен, с круто обрубленными плечами. На кончике носа белел островок нерастертой пудры. Она села к столу, привычно сложив руки на коленях, и печально посмотрела на Генку:
– Не нравлюсь?
Ей совсем не шел этот наряд, и Генка вдруг подумал с остро вспыхнувшим чувством обиды, что ни в день приезда матери, ни вообще никогда он не мог убедить ее в том, чтобы она не носила этого платья. На все его осторожные, а потом и настойчивые просьбы она отвечала упрямо и зло: "Сами про себя знаем. Мы вам не указываем, какие штаны надеть".
– Какая ты красивая сегодня.
Она молча подняла заплаканные, покрасневшие глаза, улыбнулась через силу:
– Заходи, Гена, я сейчас, - и, торопливо снимая передник, скрылась за перегородкой.
Генка давно здесь не был. Он снова, как и в самый первый раз, с удивлением обнаружил, что в простенке между окнами стоит удивительно смешной буфет с оконцами в виде сердец, а в углу комнаты - кровать с кучей перин до самого потолка.
– Вот, - сказал Егор. - Все было бы ваше с Танечкой. За что девку-то обидел? - Он поставил на стол тарелку с солеными огурцами, графин с водкой, три граненых стакана. - Ладно. Выпьем за встречу. Со свиданьицем, - он опрокинул содержимое стакана в рот. - Пей.
Вошла Таня. На ней было то самое платье, в котором она приходила встречать Машу: длинное, ниже колен, с круто обрубленными плечами. На кончике носа белел островок нерастертой пудры. Она села к столу, привычно сложив руки на коленях, и печально посмотрела на Генку:
– Не нравлюсь?
Ей совсем не шел этот наряд, и Генка вдруг подумал с остро вспыхнувшим чувством обиды, что ни в день приезда матери, ни вообще никогда он не мог убедить ее в том, чтобы она не носила этого платья. На все его осторожные, а потом и настойчивые просьбы она отвечала упрямо и зло: "Сами про себя знаем. Мы вам не указываем, какие штаны надеть".