Сатанинские стихи   ::   Рушди Ахмед Салман

Но это также избавило его от дефектов, от всего, что было в нем властного, тиранического и жестокого, так что ранимый, любящий и блестящий человек снова предстал беззащитно пред очами смотрящих. Если бы он только мог быть этим человеком всю свою жизнь, мечтал Саладин (начавший замечать, что звуки его полного, не-англицированного имени снова нравятся ему — впервые за двадцать лет). Как тяжело это — вновь обрести своего отца лишь тогда, когда не остается другого выбора, кроме как сказать прощай.

На следующее утро после возвращения отец попросил Салахаддина Чамчавалу подать ему инструменты для бритья.

— Мои старушки не знают, какая сторона моей Филисшейв [2114] является рабочей.

Кожа Чангиза свисала с дряблых, огрубелых щек, а его волос (когда Салахаддин раскрыл машинку) напоминал прах. Салахаддин не мог припомнить, когда последний раз так прикасался к отцовскому лицу, осторожно натягивая кожу, пока бритва ползла по ней, а затем поглаживая, чтобы удостовериться, что она гладка на ощупь. Закончив, он еще мгновение водил пальцами по щекам Чангиза.

— Посмотри на старика, — сказала Насрин Кастурбе, когда они вошли в комнату, — он глаз не сводит со своего мальчика.

Чангиз Чамчавала изможденно усмехнулся, демонстрируя рот, полный разрушенных зубов, испещренных слюной и крошками.