JК
Симеон Гордый :: Балашов Дмитрий Михайлович
Страница: 732 из 757К счастью, не дано! Могли ли бы мы жить, зная о том наперед? Князь Семен взял на себя бремя отца своего, новозжаждал утех земного счастья, позабывши страх в сердце своем. Он был лучший князь, а Иван будет худший, и все же кара господня пристигла именно его, а не слабого духом Ивана. Власть должна быть бременем, и пока она бремя — стоит нерушимо. Когда же превращает себя в утеху — всему наступает конец, и даже то, что мнилось твердее твердыни, неостановимо рушит в пыль!
— И князь Семен…
— Исчерпал при жизни своей утехи мира и перед гробом узрел, сколь временен свет земного суетного бытия!
— Но он будет спасен? Там, за гробом?
— Это знает Господь! Не я! Я ведаю только одно: бремя свое он все-таки нес и донес до могилы. Будет прощен народ — и будет прощен князь Симеон вместе с племенем своим. Погибнет народ — и кара господня пристигнет усопшего князя. Грядущие после нас оправдают или осудят наши труды.
— Отпусти меня, владыка Алексий! — тихо попросил Стефан. — Я слаб, я хочу уведать, что сталось с моими детьми!
— Ступай, Стефане! — воздохнув, отмолвил Алексий, помолчав. — Но помни, что ты надобен и обещался не мне, но Господу Богу своему!
ГЛАВА 120
В сумерках весенней ночи по мокрой, местами еще даже не протаявшей дороге на Радонеж шел с посохом высокий черный монах со странническою сумой за плечами. Он явно торопился, хотя и шел размеренною твердою поступью привыкшего к пешему странствию человека. К полудню он отшагал уже более сорока верст.
— И князь Семен…
— Исчерпал при жизни своей утехи мира и перед гробом узрел, сколь временен свет земного суетного бытия!
— Но он будет спасен? Там, за гробом?
— Это знает Господь! Не я! Я ведаю только одно: бремя свое он все-таки нес и донес до могилы. Будет прощен народ — и будет прощен князь Симеон вместе с племенем своим. Погибнет народ — и кара господня пристигнет усопшего князя. Грядущие после нас оправдают или осудят наши труды.
— Отпусти меня, владыка Алексий! — тихо попросил Стефан. — Я слаб, я хочу уведать, что сталось с моими детьми!
— Ступай, Стефане! — воздохнув, отмолвил Алексий, помолчав. — Но помни, что ты надобен и обещался не мне, но Господу Богу своему!
ГЛАВА 120
В сумерках весенней ночи по мокрой, местами еще даже не протаявшей дороге на Радонеж шел с посохом высокий черный монах со странническою сумой за плечами. Он явно торопился, хотя и шел размеренною твердою поступью привыкшего к пешему странствию человека. К полудню он отшагал уже более сорока верст.