В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

За последние месяцы если обедали втроем без гостей, то не отдых, не семейный уют получался за столом, а собачья свалка. А на днях забивала гвоздь в туфле и при этом пела какие-то бессмысленные слова, но мотив показался отцу слишком знакомым. Он заметил, стараясь спокойнее: - Для такой работы, Клара, можно другую песню выбрать. А "Слезами залит мир безбрежный" - с этой песней люди умирали, шли на каторгу. Она же из упрямства, или черт знает из чего, ощетинилась: - Подумаешь, благодетели! На каторгу шли! И теперь идут! Прокурор даже осел от наглости и неоправданности сравнения. То есть до такой степени потерять всякое понимание исторической перспективы. Едва сдерживаясь, чтобы только не ударить дочь, он вырвал у нее туфлю из рук и хлопнул об пол: - Да как ты можешь сравнивать! Партию рабочего класса и фашистское отребье?!.. Твердолобая, хоть кулаком ее в лоб, не заплачет! Так и стояла, одной ногой в туфле, а другой в чулке на [105] паркете: - Брось ты, папа, декламировать! Какой ты рабочий класс? Ты два года когда-то был рабочим, а тридцать лет уже прокурором! Ты - рабочий, а в доме молотка нет! Бытие определяет сознание, сами нас научили. - Да {общественное} бытие, дура! И сознание - {общественное}! - Какое это - общественное? У одних хоромы, у других - сараи, у одних - автомобили, у других - ботинки дырявые, так какое из них общественное? Отцу не хватало воздуха от извечной невозможности доступно и кратко выразить глупым юным созданиям мудрость старшего поколения: - Ты вот глупа!.. Ты... ничего не понимаешь и не учишься!..