В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

- Нет, ты скажи мне: если ты всегда так думал - как ты мог вступить в комсомол? - почти рвал на себе [157] волосы Рубин. И второй раз за полчаса Сологдин от крайнего раздражения раскрылся без надобности: - А как мне было {не} вступить? Разве вы оставляли возможность не вступить? Не был бы я комсомольцем - как ушей бы мне не видать института! Глину копать! - Так ты притворялся? Ты подло извивался! - Нет! Я просто шел на вас под закрытым забралом! - Так если будет война, - у сраженного последней догадкою Рубина даже сдавило грудь, - и ты дотянешься до оружия... Сологдин выпрямился, скрещая руки, и отстранился как от проказы: - Неужели ты думаешь - я защищал бы вас? - Это - кровью пахнет! - сжал Рубин кулаки, волосатые у кистей. Говорить дальше или даже душить, или даже бить друг друга кулаками все было слишком слабо. После сказанного надо было хватать автоматы и строчить, ибо только такой язык мог понять второй из них. Но автоматов не было. И они разошлись, задыхаясь - Рубин с опущенной, Сологдин - со вскинутой головой. Если раньше Сологдин мог колебаться, то теперь-то с наслаждением влепит он удар этой своре: не давать им шифратора! не давать! Не катить же и тебе их проклятой колесницы! Ведь потом не докажешь, как они были слабы и бездарны! Нагалдят, нагудят, назвенят, что все - от {закономерности}, что быть иначе не могло. Они свою историю пишут, не упускают! все внутренности в ней переворачивают. Рубин отошел в угол и сжал в ладонях стучащую волнами боли голову.