В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

Ему прояснялся тот единственный сокрушительный удар, который он мог нанести Сологдину и всей их своре. Ничем другим их не проберешь, меднолобых! Никакими фактическими доводами и историческими оправданиями потом не будешь перед ними прав! Атомную бомбу! - вот это одно они поймут. Перемочь болезнь, слабость, нежелание - и завтра с раннего утра припасть, принюхаться к следу этого анонима-негодяя, спасти [158] атомную бомбу для Революции. Петров! - Сяговитый! - Володин! - Щевронок! Заварзин!

70

Уже заполночь Иннокентий и Дотнара возвращались домой в такси. На пустеющие улицы, забеляя огляд на дома, густо падал снег. Он опускался спокойствием и забвением. Та ответная теплота к жене, вызванная сегодня в доме тестя ее внезапной покорностью, та теплота не минула и сейчас, за кромою глаз людских. Дотти непринужденно переполаскивала - о том и о тех, кто был на вечере, о трудностях и надеждах с клариным замужеством, - Иннокентий дружелюбно слушал ее. Он отдыхал. Он отдыхал от невмещаемого напряжения этих суток, и почему-то ни с кем бы не было ему так хорошо отдыхать сейчас, как с этой любленой, опостылей, клятой, брошенной, изменившей женщиной, и все равно неотъемной, и все равно содорожницей. Он нерассудно обнял ее вокруг плеч. Ехали так. Им самим же отвергнутые касания этой женщины сейчас опять заныли в нем. Он покосился. Покосился на ее губы. На эти единственные, слияние с которыми можно длить, и длить, и длить - и не пресыщает. Были поводы Иннокентию узнать, что так бывает редко, почти никогда.