В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

А умереть? Не жалко бы и умереть, если бы люди узнали, что был такой гражданин мира и спасал их от атомной войны. Атомная бомба у коммунистов - и планета погибла. В подземельи застрелят как собаку, а "дело" запрут за тысячью замков. Иннокентий запрокинул голову, как птица запрокидывает, чтобы вода через напряженное горло прошла в грудь. Да нет, если б о нем объявили - ему не легче было [271] бы, а жутче: мы уже в той темноте, что не отличаем изменников от друзей. Кто князь Курбский? - изменник. Кто Грозный? - родной отец. Только {тот} Курбский ушел от своего Грозного, а Иннокентий не успел. Если бы объявили - соотечественники с наслаждением побили бы его камнями! Кто бы понял его? - хорошо, если тысяча человек на двести миллионов. Кто там помнит, что отвергли разумный план Баруха: отказаться от атомной бомбы - и американские будут отданы под интернациональный замок? Главное: как посмел он решать за отечество, если это право - только верхнего кресла, и больше ничье? Ты не дал украсть бомбы Преобразователю Мира, Кузнецу Счастья? значит, ты не дал ее Родине! А зачем она - Родине? Зачем она - деревне Рождество? Той подслеповатой карлице? той старухе с задушенным цыпленком? тому залатанному одноногому мужику? И кто во всей деревне осудит его за этот телефонный звонок? Никто даже не поймет, порознь. А сгонят на общее собрание - осудят единогласно... Им нужны дороги, ткани, доски, стекла, им верните молоко, хлеб, еще может быть колокольный звон - но зачем им атомная бомба? А самое обидное, что своим телефонным звонком Иннокентий, может быть, и не помешал воровству.