В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

- И кто это, кто это совсем недавно говорил то же самое? Ах, [270] этот парень-фронтовик, вчера на вечере. Иннокентий представил себе Сад в Афинах, семидесятилетнего смуглого Эпикура в тунике, поучающего с мраморных ступеней - а себя перед ним в современном костюме, как-нибудь по-американски развязно сидящим на тумбе. "Вера в бессмертие родилась из жажды ненасытных людей, безрассудно пользующихся временем, которое природа отпустила нам. Но мудрый найдет это время достаточным, чтобы обойти весь круг достижимых наслаждений, а когда наступит пора смерти - насыщенному отойти от стола жизни, освобождая место другим гостям. Для мудрого достаточно одной человеческой жизни, а глупый не будет знать, что ему делать и с вечностью." Блестяще сказано! Но вот беда: если не природа оттаскивает тебя в семьдесят лет от стола, а МГБ, и - тридцатилетнего?.. "Не должно бояться телесных страданий. Кто знает предел страдания, тот предохранен от страха. Продолжительное страдание - всегда незначительно, сильное - непродолжительно. Мудрый не утратит душевного покоя даже во время пытки. Память вернет ему его прежние чувственные и духовные удовольствия и, вопреки сегодняшнему телесному страданию, восстановит равновесие души." Иннокентий стал угрюмо ходить по кабинету. Да, вот чего он боялся - не смерти совсем. Но что, если арестуют, будут мучить тело. Эпикур же говорит, что можно победить пытку? О, если бы такая твердость! Но не находил он ее в себе.