В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

Его голос изнывал. Он понимал, каково ей слушать, но и говорить было тоже... Тут столько оттенков, которые ей не нужны, и не передашь. Да они самому себе непонятны. Как мечталось об этом вечере, об этом часе! Он в субботу сгорал, вертясь в постели! И вот пришел тот час, и препятствий нет! - занавески ничто, комната - их, оба - здесь, все есть! - все, кроме... Душа вынута. Осталась на свидании. Душа - как воздушный змей: вырвалась, полощется где-то, а ниточка - у жены. Но, кажется - душа тут совсем не нужна?! Странно: нужна. Все это не надо было говорить Симочке, но что-то же надо? И по обязанности что-то говорить Глеб говорил, подыскивал околичные приличные объяснения: - Ты знаешь... она ведь меня ждет в разлуке - пять лет тюрьмы да сколько? - войну. Другие не ждут. И потом она в лагере меня поддерживала... подкармливала... Ты хотела ждать меня, но это не... не... Я не вынес бы... [307] причинить ей... Той! - а этой? Глеб мог бы остановиться!.. Тихий выстрел хрипловатым голосом сразу же попал в цель. Перепелочка уже была убита. Она вся обмякла и ткнулась головой в густой строй радиоламп и конденсаторов трехкаскадного усилителя. Всхлипывания были тихие как дыхание. - Симочка, не плачь! Не плачь, не надо! - спохватился Глеб. Но - через два стола, не переходя к ней ближе. А она - почти беззвучно плакала, открыв ему прямой пробор разделенных волос. Именно от ее беззащитности простегивало Глеба раскаяние. - Перепелочка! - бормотал он, переклоняясь вперед. - Ну, не плачь. Ну, я прошу тебя... Я виноват...