В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

Отчужденность с женою дошла в прошлом году до того угла, когда открывать себястановилось уже опасно. Но и в Союзе, в отпуске, тоже не было близких у Иннокентия. Тронутый наивным рассказом Клары о поломойке на лестнице, он порывом понадеялся, что может быть хоть с нею будет хорошо говорить. Однако, с первых же фраз и шагов той прогулки, Иннокентий увидел, что - невозможно, непродерные заросли, слишком многое расплетать, разрывать. И даже к тому, что вполне естественно, что сблизило бы их - сестре жены пожаловаться на жену - он почему-то не расположился. Вот почему. Тут еще обнаружился странный закон: бесплодно пытаться развивать понимание с женщиной, если она тебе не нравится телесно почему-то замыкаются уста, охватывает бессилие все просказать, проговорить, не находятся самые открытые откровенные слова. А к дяде он в тот раз так и не поехал, не собрался, да и что? - одна потеря времени. Будут пустые надоедливые расспросы о загранице, аханье. Прошел еще год - в Париже и в Риме. В Рим он устроился ехать без жены, она была в Москве. Зато вернувшись, узнал, что уже делил ее с одним офицером ген[75] штаба. С упрямой убежденностью она и не отрекалась, а всю вину перекладывала на Иннокентия: зачем он оставлял ее одну? Но не ощутил он боли потери, скорей - облегчение. С тех пор четыре месяца он служил в министерстве, все время в Москве, но жили они как чужие. Однако о разводе не могло быть речи - развод губителен для дипломата. Иннокентия же предполагалось переводить в сотрудники ООН, в Нью-Йорк. Новое назначение нравилось ему - и пугало.