JК
Воля и власть :: Балашов Дмитрий Михайлович
Страница: 522 из 690Подала сухой, ноздреватый, похожий на катышек сухого навоза, колобок.
Анфал отстранил рукой, тяжело вымолвил:
— Будет хлеб!
— К Рассохину пойдешь? — вопросила жена.
— Он ко мне придет да и в ноги поклонит! — твердо пообещал супруг.
Единый глиняный светильничек, заправленный растопленным жиром, едва освещал горницу. Легли, потушив светец, вместе. Изба быстро выстывала.
«Как вы тут зимой?» — вопросил.
— Соломой да лапником обложим, да и снегом заволочим, так и живем! — сказала.
— Батя, а ты все три года в яме сидел? — хрипло вопросил сын, взобравшийся на полати.
— Все три! — ответил Анфал. — Едва не ослеп. Спи!
— Устала я без тебя! — тихо призналась жена. — Вот ты со мною рядом и опять мочно жить! Рыбы наловим, да по зимам Несторка путики на куроптей ставит!
Анфал молча прижал женку к себе, не давая ей говорить, боялся сам возрыдать, слушая невеселый рассказ.
Из утра начали подходить люди. Спрашивали: «Ты живой, Анфал?», иные рассматривали, как зверя в клетке, иные молча, крепко жали руки, обнимались. Звучал рассказ о тех, кто погиб, отбежал, схвачен татарами да и уведен в Орду. Кирюха Мокрый хозяйственно притащил кленовый жбан пива, пояснил: «К тебе, атаман, сейчас приходить будут все, кому не лень, а у хозяйки твоей, вишь, и снедного-то пооскуду!»
Свежим хлебом снабдил низовский купец Прохор.
Анфал отстранил рукой, тяжело вымолвил:
— Будет хлеб!
— К Рассохину пойдешь? — вопросила жена.
— Он ко мне придет да и в ноги поклонит! — твердо пообещал супруг.
Единый глиняный светильничек, заправленный растопленным жиром, едва освещал горницу. Легли, потушив светец, вместе. Изба быстро выстывала.
«Как вы тут зимой?» — вопросил.
— Соломой да лапником обложим, да и снегом заволочим, так и живем! — сказала.
— Батя, а ты все три года в яме сидел? — хрипло вопросил сын, взобравшийся на полати.
— Все три! — ответил Анфал. — Едва не ослеп. Спи!
— Устала я без тебя! — тихо призналась жена. — Вот ты со мною рядом и опять мочно жить! Рыбы наловим, да по зимам Несторка путики на куроптей ставит!
Анфал молча прижал женку к себе, не давая ей говорить, боялся сам возрыдать, слушая невеселый рассказ.
Из утра начали подходить люди. Спрашивали: «Ты живой, Анфал?», иные рассматривали, как зверя в клетке, иные молча, крепко жали руки, обнимались. Звучал рассказ о тех, кто погиб, отбежал, схвачен татарами да и уведен в Орду. Кирюха Мокрый хозяйственно притащил кленовый жбан пива, пояснил: «К тебе, атаман, сейчас приходить будут все, кому не лень, а у хозяйки твоей, вишь, и снедного-то пооскуду!»
Свежим хлебом снабдил низовский купец Прохор.