JК
Воля и власть :: Балашов Дмитрий Михайлович
Страница: 523 из 690Долго, с опаскою оглядывал Анфала, верно, прикидывал — сколько ты, мол, стоишь теперь?
— Не сумуй! — ответил Анфал, верно поняв разглядыванья торгового гостя. — Оклемаю — и ты от меня покорыстуешьси!
Жена робко заметила, что вот, мол, тоже человек, восчувствовал!
— Был бы человек, — отверг Анфал, — вам бы хлеба принес, когда вы тут кору жрали!
Рассохин все не шел, верно, чуял, что будет непростой разговор. Зато шумно ввалился Онфим Лыко, тряс за плечи, давил в объятиях и радовался:
— Живой! А мы уж трижды тут мужиков посылали тебя вызволять, да вси и погинули, вишь!
— Ведаю, — отмолвил Анфал. — Однова и мне троих мертвяков показали…
— Не договорил, махнул дланью. Сидели, уложив тяжелые руки на янтарно-желтую, с вечера выскобленную супругой, столешню, пили дареное пиво. У Анфала с отвычки пошумливало в голове. Давеча жена пожаловалась:
— Муж-кормилец, дров на зиму нетути!
Анфал только махнул рукой: «Будут и дрова! Привезем! А нет, новый терем срубим, а етую рухлядь — на дрова!»
Рассохин с Жадовским явились в конце недели с бутылью фряжского, которое Анфал решительно отверг:
— Забери, забери! Сперва погуторим с тобою!
Разговор был труден. Рассохин все вертелся, путал, уверял, что вызнали о погроме, и потому не подошли сами, не ведали, сколь татар, да и не знали, уцелел ли который из наших.
— Не ведали! Мы трое ден держались, ждали подмоги! — остывая, кипел Анфал.
— Не сумуй! — ответил Анфал, верно поняв разглядыванья торгового гостя. — Оклемаю — и ты от меня покорыстуешьси!
Жена робко заметила, что вот, мол, тоже человек, восчувствовал!
— Был бы человек, — отверг Анфал, — вам бы хлеба принес, когда вы тут кору жрали!
Рассохин все не шел, верно, чуял, что будет непростой разговор. Зато шумно ввалился Онфим Лыко, тряс за плечи, давил в объятиях и радовался:
— Живой! А мы уж трижды тут мужиков посылали тебя вызволять, да вси и погинули, вишь!
— Ведаю, — отмолвил Анфал. — Однова и мне троих мертвяков показали…
— Не договорил, махнул дланью. Сидели, уложив тяжелые руки на янтарно-желтую, с вечера выскобленную супругой, столешню, пили дареное пиво. У Анфала с отвычки пошумливало в голове. Давеча жена пожаловалась:
— Муж-кормилец, дров на зиму нетути!
Анфал только махнул рукой: «Будут и дрова! Привезем! А нет, новый терем срубим, а етую рухлядь — на дрова!»
Рассохин с Жадовским явились в конце недели с бутылью фряжского, которое Анфал решительно отверг:
— Забери, забери! Сперва погуторим с тобою!
Разговор был труден. Рассохин все вертелся, путал, уверял, что вызнали о погроме, и потому не подошли сами, не ведали, сколь татар, да и не знали, уцелел ли который из наших.
— Не ведали! Мы трое ден держались, ждали подмоги! — остывая, кипел Анфал.