Жаркий июль   ::   Самбук Ростислав Феодосьевич

Если б не ругалась, совсем не было бы у меня выходных. Иди, Сергей, работай, а я ещё посижу немного.

Я смотрю на седую бороду Михаила Карповича, вспоминаю, что года два назад седина только ещё пробивалась в ней, и мне совсем не завидно, что полковник через час или два вернётся к своей Наталье Петровне.

Голова уже занята делом Бабаевского. Уточняю у Каштанова:

— Я правильно понял, что инженер холостой-неженатый?

— Холостой, — подтверждает полковник. — И уехал в Крым один. Побывай сейчас у его отца, квартира Бабаевских на Кловском спуске. Скажи Миколе, пусть подбросит, мне машина все равно сейчас не нужна.

Дом на Кловском спуске фундаментальный, правда, послевоенной постройки, но квартиры ещё с высокими потолками и довольно просторными коридорами. Отец Бабаевского стоит в этом длинном коридоре в полосатой пижаме; не видно, чтобы спал: глаза незаспанные и причёсан гладко, вероятно, просто ему удобно в пижаме и никуда не собирается идти.

Старик смотрит на меня с надеждой и тревогой, конечно, переживает, даже руки трясутся. Он ещё не знает о машине сына, и мне не хочется наносить ему этот удар.

Проходим в комнату, в которой, очевидно, жил сын: одну стену занимают стеллажи с книгами, на письменном столе сувениры из Алжира, тахта, застланная гуцульским покрывалом.

Старик садится на тахту, а я устраиваюсь на стуле за столом. Теперь мне надо разговорить его, чтобы держался непринуждённо, — осматриваюсь вокруг и говорю:

— Удобная квартира, уютная.