Моя одиссея   ::   Авдеев Виктор

Знаешь, как американские полисмены расправляются с «хобо»? Живо бы законопатили в тюрьму для несовершеннолетних. Ты, Виктор, уже не маленький, должен понимать, что пора бросать финку и браться за учебник.

Недели три назад, околачиваясь на харьковских базарах, я вновь обзавелся финкой. Здесь, в этой дежурке, при первой встрече, дядя Шура у меня ее отобрал. (Тогда я посчитал, что он хочет меня «подпутать» и упрятать за решетку, в детский реформаторий.)

– С чего это вы? – забормотал я, смущенно глядя на выразительный рот воспитателя. – Вовсе я и не собираюсь никуда убегать. Просто… задумался насчет рисунков, какой лучше.

А ночью, лежа на койке в изоляторе, думал: откуда дядя Шура узнал о моих планах? Ну и ухо от старой лоханки! С ним надо держаться застегнутым на все пуговицы.

Мне действительно все опротивело в Харькове. Ведь не для того же я убежал из новочеркасского детдома, чтобы сменить его на эту грязную, вонючую ночлежку? Опять воображение дразнил далекий, неведомый Крым. Мне казалось, что в этой обетованной земле жареные рыбы плавают прямо в море, а к ногам сами подкатываются золотистые апельсины. Может, там-то я наконец и найду свою судьбу? Вдруг встречу доброго художника, и он возьмет меня для начала хоть мыть кисти, подметать мастерскую!

Я стал уклоняться от посещения дежурки и чтения толстого фолианта о великих живописцах средневековья. Несколько раз дядя Шура пытался со мной разговориться, – я всегда делал вид, что очень занят больными.