JК
Огни на реке :: Дубов Николай Иванович
Страница: 36 из 130- Ты же обещал, тато, что вместе! Вот мы с Костей! Да? А что ты смеешься, тато? Думаешь, не сумеем, да? Сделаем - лучше не надо!
- Ладно, ладно, - говорит Ефим Кондратьевич и мастерит второй квач.
ТЫ НАУЧИШЬСЯ
Смола вспучивается большими пузырями, потом начинает подниматься в котле, как закипающее молоко. Костя и Нюра продевают под дужку котла толстую палку и несут дымящееся варево к маленькой лодке.
- Вот это - твоя сторона. Да? А это - моя. Посмотрим, кто скорее и лучше.
Ну, что-что, а уж это-то Костя сумеет! Он видел, как маляр красил масляной краской стенку на лестнице их дома. Это было очень просто.
Костя окунает квач в кипящую смолу и начинает, как тот маляр, делать длинные мазки. Жидкая смола тихонько чавкает под квачом и ложится сверкающим лаковым слоем. Костя снова макает квач и делает мазки еще длиннее. А Нюра без конца тыркает по одному месту.
- Не годится! - говорит Ефим Кондратьевич, подходя к нему.
- Почему? - удивляется и огорчается Костя.
- Ты поверху мажешь, а надо, чтобы смола каждую щелинку закрывала. Посмотри.
От наведенной Костей глянцевой красоты ничего не осталось. Вся только что замазанная часть днища покрылась пузырями, пузыри лопнули, оставляя уродливые пятна, словно после оспы. Костя пробует замазать их, но смола уже не ложится ровно, а налипает буграми, полосами.
Костя внимательно присматривается и сам делает так же, как Нюра: втирает, вмазывает смолу во все углубления и щели. Это значительно труднее, чем просто водить кистью. Костя быстро устает, а получается по-прежнему неважно.
- Ладно, ладно, - говорит Ефим Кондратьевич и мастерит второй квач.
ТЫ НАУЧИШЬСЯ
Смола вспучивается большими пузырями, потом начинает подниматься в котле, как закипающее молоко. Костя и Нюра продевают под дужку котла толстую палку и несут дымящееся варево к маленькой лодке.
- Вот это - твоя сторона. Да? А это - моя. Посмотрим, кто скорее и лучше.
Ну, что-что, а уж это-то Костя сумеет! Он видел, как маляр красил масляной краской стенку на лестнице их дома. Это было очень просто.
Костя окунает квач в кипящую смолу и начинает, как тот маляр, делать длинные мазки. Жидкая смола тихонько чавкает под квачом и ложится сверкающим лаковым слоем. Костя снова макает квач и делает мазки еще длиннее. А Нюра без конца тыркает по одному месту.
- Не годится! - говорит Ефим Кондратьевич, подходя к нему.
- Почему? - удивляется и огорчается Костя.
- Ты поверху мажешь, а надо, чтобы смола каждую щелинку закрывала. Посмотри.
От наведенной Костей глянцевой красоты ничего не осталось. Вся только что замазанная часть днища покрылась пузырями, пузыри лопнули, оставляя уродливые пятна, словно после оспы. Костя пробует замазать их, но смола уже не ложится ровно, а налипает буграми, полосами.
Костя внимательно присматривается и сам делает так же, как Нюра: втирает, вмазывает смолу во все углубления и щели. Это значительно труднее, чем просто водить кистью. Костя быстро устает, а получается по-прежнему неважно.