Огни на реке   ::   Дубов Николай Иванович

А Нюре хоть бы что. Прижав кончиком языка верхнюю губу, она мажет, поминутно отбрасывая левой рукой падающие на глаза волосы.

- А я первая! Я первая! - начинает она приплясывать, размахивая квачом. Однако, увидев расстроенное Костино лицо, она сейчас же меняет тон и снова сыплет, как горохом: - Знаешь, давай вместе. Да? Я тебе помогаю, а ты - мне. Хорошо? А потом, когда кончим, попросим тато, чтобы он дал нам эту лодку. Мне одной он не дает. А если вдвоем - даст. Ты умеешь грести? Нет? Это совсем просто. Я тебя научу...

Они кончают смолить. Ефим Кондратьевич осматривает работу и молча показывает пальцем на огрехи. Костя краснеет: огрехи на его половине.

- Не придирайся, тато! - говорит Нюра. - Сделано по-стахановски, на совесть!

- Да ведь совестью щель не замажешь, смолой надо.

- Ладно, сейчас замажем! А ты свое обещание помнишь? Лодку будешь давать? Да?

- А если утонете?

- Мы утонем? Да? - Рыжие косы Нюры с таким негодованием взлетают, что, кажется, вот-вот оторвутся. - Да я же саженками Старицу переплывала! Ты уже не помнишь? Да? А Костя - ого! Он знаешь как ныряет? Так даже я не умею... А ну, Костя, покажи! Пусть он не думает...

- Ему и впрямь выкупаться надо, вон он как извозился, - смеется Ефим Кондратьевич.

- Ой, батюшки! - всплескивает руками Нюра. - Давай скорее песком, пока не застыло!

Она хватает Костю за руку и тащит к воде.