Пакет   ::   Пантелеев Алексей Иванович

- Что с тобой?

- Погоди, - говорит, - не мешай.

И чего-то он себя осматривает и ощупывает и лоб потирает. Потом говорит:

- Я, - говорит, - забыл... Это какая рука?

Я говорю:

- Левая.

- А эта?

- Правая.

- Ну, - говорит, - слава богу! Давай сюда. На эту руку.

- А! - говорю. - Понимаю. На правую. За ручей. К Буденному. Есть такое дело! Топаем, Вася!

Бросил свой бывший ремень и так, понимаете, бодро зашагал, что сам удивился. Но только - недолго.

Немного прошел, и опять, вы подумайте, заскулила мозоль, опять в животе заворчало и заныла спина.

Иду раскорякой и думаю.

"Эх, - думаю, - герой! Аника-воин. Таким из-под пушек лягушек гонять, а не за власть бороться".

А Зыков идет, идет и остановится. Потом остановился и говорит:

- Стой! Ты ничего не слышишь?

- Нет, - говорю.

Остановился. Послушал.

И в самом деле, где-то далеко-далеко как будто горох молотили. Я говорю:

- Что-то трещит.

- Стреляют, - говорит Зыков. Пулеметная дробь. С кольту бьют. Чуешь, говорит, - как ваши нашим накладывают?

- Да, - говорю, - чую.

Ну, мы тут опять побыстрее пошли. На дорогу вышли. И по пыльной дороге прямо на солнце топаем. А солнце уже садится, уже темнеет, и чем дальше, тем громче - то справа, то слева - бум! бах!

- Ну, - говорит Зыков. - Довольно! Давай сымать эту дрянь.

- Чего, - говорю, - сымать?

- Погоны, - говорит. - Сымай их к бесу. Ша! Хватит! Пофасонил четыре месяца. Не поверишь, брат, на плечах мозоли натер.

- А пора? - говорю.