Дело Фершо   ::   Сименон Жорж

Но ни Джеф, ни Вондрас, ни оба сводника, игравшие в карты, никогда не поняли бы его, если бы тот им признался, что уехал исключительно потому, что уже тогда знал, что отныне станет хозяином положения, и в то же время из жалости к Дьедонне Фершо.

Первоначальное восхищение его угасло. Он больше не видел ни Человека из Убанги, ни финансиста, владевшего миллиардом, заставлявшего дрожать банки и правительства. Теперь ему одному представилась возможность наблюдать день и ночь за стариком со всеми его недостатками.

Какую ярость испытывал, наверное, Фершо, потешавшийся над всем миром, сознавая, что именно в таком свете предстает перед каким-то мальчишкой. Только ради него он еще пыжился, грозил всему свету, говорил о неминуемом реванше.

В первое время он пытался приобщить молодого человека к своей философии, стараясь объяснить суть своего презрения к людям.

- Я мог бы...

Он еще был полон сил. Еще его не одолели. Он мог бы, если бы захотел...

- Но я предпочитаю...

Разве он не пожил достаточно и не все уже пережил? Теперь ему больше по душе было одиночество, и, хотя не подчеркивал, но это само собой предполагалось - свое одиночество вдвоем.

- Позднее вы поймете, Мишель...

Мишель же был убежден, что уже все понял, поэтому-то он и испытывал к старику такое презрение. Но разве не все старики одинаковы? Этому нужна была молодая аудитория, перед которой он мог погарцевать.