Сигнальщики и горнисты   ::   Алексин Анатолий

Возле двери Надежды Емельяновны, машинально подражая маме, я прошептал: "Ненавижу войну!", точно это был условный пароль.

Шагов я не услышал, но дверь открылась.

- На улице холодно? - спросила Надежда Емельяновна.

- Что вы? Тепло!

- А я замерзла.

Кутаясь, как бы прячась в необъятный платок, она бесшумно вернулась к постели.

Я не раз встречал ее во дворе... Но не мог разглядеть как следует: она старалась пройти незаметно, боясь, что с нею заговорят.

Над постелью висели фотографии двух молодых красавиц. Таких красавиц, что я оторопел с пузырьками и коробочками в руках.

- Это моя дочь, - глухо сообщила Надежда Емельяновна.

- А рядом?

- А рядом... я. Что, не верится?

Чтобы я не сравнивал ее с фотографией, она еще глубже погрузилась в платок. Но я все же заметил, что губы ее, нос, подбородок остались теми же: годы не смогли изменить их форму, стереть их значительность. Но раньше это была значительность надежды, уверенности в себе, а теперь...

Я помнил, что, разговаривая с детьми, Надежда Емельяновна начинает плакать. И изо всех сил старался, чтобы этого не случилось.

- Сегодня замечательная погода! - провозгласил я. - И вид у вас гораздо лучше, чем... в те дни.

- А ты в те дни у меня не был, - без насмешки и упрека ответила она.

- Вечером к вам придет мама! - Своими сообщениями я хотел предотвратить ее слезы. - А у нас в доме ремонт собираются делать!

- Дом старый, - согласилась она.