Зори над городом (Повесть о верном сердце - 3)   ::   Кононов Александр Терентьевич

Да и разве я одна? Все бабы во дворе со мной заодно судили: и чего ей надо? Муж трезвый, старательный, зарабатывает хорошо, к ней ласковый... Чего же еще? Да нет, видно, другого просила песенная ее душа. Она ведь сперва, как приехала из деревни, песни пела. Потом перестала. Выйдет только, бывало, к воротам, постоит, помолчит, вот и вся ее утеха. Григорий Иванович, вы тогда откройте мне, никого больше дома нету, - пойду я к Даше, как бы с ней чего худого не вышло...

"Песенная ее душа". Вот какие слова нашла повидавшая всячины на своем веку, ко многому притерпевшаяся, порядком очерствевшая старая жительница Васильевского острова.

Значит, и у ней сердце живое: постучалось в него чужое горе - и оно приоткрылось.

- Д-да, неприятно, конечно, - принужденно проговорил Персиц. - Но ты позволишь вернуться к нашему разговору?

- Песенная душа, - повторил Гриша. - Ну-ка, поэт, найдешь ты такие слова?

- Тебе они нравятся? - пожал плечами Персиц. - Что ж, на вкус и цвет...

Глаза теперь у него были сухие.

Он говорил еще что-то, на этот раз голосом спокойным и рассудительным. Потом, удостоверившись, что Шумов его не слушает, обиделся и ушел.

21

На другой день явился Борис Барятин. Румяные его губы улыбались.

- Встретил я опять красотку с вашего двора. Почему-то ее глазки заплаканы.

- Ты про Дашу? - Гришу покоробил игривый той Барятина. - У ней горе. Муж умер.

Борис толкнул Гришу в бок:

- Вот тут бы и утешить молодую вдовушку.

Шумов поморщился:

- Как ты можешь... Я же тебе сказал, что у ней несчастье!

- Э, время все залечивает.