JК
Зори над городом (Повесть о верном сердце - 3) :: Кононов Александр Терентьевич
Страница: 172 из 411Не сорвешь ли ты всего своей горячностью?
Гриша, побагровев, решил лучше помолчать.
Тимофей Леонтьевич переждал немного, потом легонько шлепнул Гришу по макушке ладонью.
Нехитрая как будто штука - а ведь это было самое подходящее, что мог в ту минуту сделать Шелягин: здесь была и любовная снисходительность к младшему, и ободрение, а вместе - и осуждение, грубоватое, но не обидное.
Никому другому Гриша этого, положим, не позволил бы. Разве что отцу с матерью.
- Познакомлю тебя с обстановкой на заводе, - как ни в чем не бывало заговорил Шелягин. - За время войны немало старых рабочих попали в окопы как запасные. Не прочь бы начальство и с другими так же разделаться, особенно с теми, кто построптивей, да, говорят, генерал Рузский с северного фронта первый запротестовал: как только появились в окопах питерские мастеровые да штрафные матросы из Кронштадта - "серая скотинка", - солдаты начали поглядывать как-то по-новому... А тут еще чуть южнее - латышские стрелки; те дерутся хорошо, да как бы у них винтовки не повернулись в обратную сторону - такое у них настроение... Короче говоря, мобилизовывать на фронт заводских рабочих перестали. Однако за это время набрали на завод кой-кого из деревни: народ пока что еще сырой. Но не в этом беда: сырое - высохнет. А вот пробрались кой-где к станкам сыновья лавочников, волостных писарей, трактирщиков: этим лишь бы от воинской повинности избавиться да начальству угодить.
Гриша, побагровев, решил лучше помолчать.
Тимофей Леонтьевич переждал немного, потом легонько шлепнул Гришу по макушке ладонью.
Нехитрая как будто штука - а ведь это было самое подходящее, что мог в ту минуту сделать Шелягин: здесь была и любовная снисходительность к младшему, и ободрение, а вместе - и осуждение, грубоватое, но не обидное.
Никому другому Гриша этого, положим, не позволил бы. Разве что отцу с матерью.
- Познакомлю тебя с обстановкой на заводе, - как ни в чем не бывало заговорил Шелягин. - За время войны немало старых рабочих попали в окопы как запасные. Не прочь бы начальство и с другими так же разделаться, особенно с теми, кто построптивей, да, говорят, генерал Рузский с северного фронта первый запротестовал: как только появились в окопах питерские мастеровые да штрафные матросы из Кронштадта - "серая скотинка", - солдаты начали поглядывать как-то по-новому... А тут еще чуть южнее - латышские стрелки; те дерутся хорошо, да как бы у них винтовки не повернулись в обратную сторону - такое у них настроение... Короче говоря, мобилизовывать на фронт заводских рабочих перестали. Однако за это время набрали на завод кой-кого из деревни: народ пока что еще сырой. Но не в этом беда: сырое - высохнет. А вот пробрались кой-где к станкам сыновья лавочников, волостных писарей, трактирщиков: этим лишь бы от воинской повинности избавиться да начальству угодить.