Зори над городом (Повесть о верном сердце - 3)   ::   Кононов Александр Терентьевич

Правду ты сказал: не успею. Вот гадай теперь, Иван, отбиваться тебе от народа или нет.

- Против народа мне никак нельзя, - прошептал Козлов.

- Тогда сделаешь то, что я тебе велел.

- "Велел"... Скажи на милость! "Велел"... И до завтрего подумать нельзя?

- Нельзя. Давай ответ сейчас!

Козлов расстегнул тулуп, опять застегнул. Покашлял, помолчал.

- Ну, а потом? - заговорил он наконец. - Ну, закричу я эту... дурость, а потом куда ж мне?

- А потом вернешься в свою будку, вот и все.

- Это я могу. Это дело простое.

- Давай руку. Верить тебе можно?

- А уж это ты не к месту спрашиваешь. Ты меня угадал правильно, Иван.

Уже у самого выхода Козлов прошептал:

- А книжку мне найди для просветления ума. Без этого теперь нашему брату не обойтись - такое, видно, время наступило.

25

Кирилл Комлев в работе был горяч. Чуть потеплело (в Питере в ту зиму погода менялась часто), он скинул верхнюю одежду, стал на погрузку в одной рубахе. Потом присел на бревнышко - покурить. А через день слег в жару, у него начался бред...

- Заболел наш удалец? - спросил Тимофей Леонтьевич, заглянув к Шумову.

Шелягин заходил теперь к Грише хоть и ненадолго, но частенько. И каждый раз, будто мимоходом, ронял несколько слов - и прощался: некогда.

Через неделю он сказал Грише о Комлеве:

- Ин-флу-энция - вот какое ученое название! У Кирилла инфлуэнция. Пролежит еще несколько дней.