Зори над городом (Повесть о верном сердце - 3)   ::   Кононов Александр Терентьевич

А впрочем, он славный малый. Жаль только - погряз по уши в трясине меньшевистских настроений. Но и это не всерьез. Брук уехал, вот его и прислали от их группы.

Гриша хотел спросить, кто такой Брук, но Трефилов в это время сказал внушительно:

- Внимание! Чтобы все было ясно, должен заявить: мы за резолюцию протеста! Но составлена она должна быть так, чтобы не вводить общество в заблуждение. Чтобы ни у кого не создалось ошибочного мнения: студенчество, мол, разделяет большевистскую позицию в вопросе о войне. Студенчество этой позиции не разделяет. И тут мы непримиримы!

- Скажите, пожалуйста! - рассердился Гринштейн. - Он вещает здесь тоном оракула от имени всего студенчества! Действительно, наглость!

- Предлагаю присутствующим вопрос, - сказал в ответ ему Трефилов: сможем ли мы вести обсуждение дальше, отказавшись, конечно, при этом от оскорблений и личных выпадов, или же лучше обсуждение прекратить.

- И разойтись ни с чем? - хмуро усмехнулся Оруджиани. - Конечно, такой выход кое-кого очень устроил бы.

- А это будет зависеть от вас. От вас лично и от всех членов вашей группы. Не позволяйте себе личных выпадов!

- Выпады были, - согласился грузин, - как и всегда при наших спорах. Но личности тут ни при чем. Притула говорил об опасном авантюризме и демагогических лозунгах большевиков - полагаю, это тоже выпад?

- Он не говорил таких слов, как "наглость".

- Что резче звучит: "наглость" или "демагогия"? Оставим-ка лучше это.